Драконье крыло
Шрифт:
– Смотри, чтобы принца не заметили! Правда, за пределами двора немногие знают его в лицо, но если кто-то его узнает…
– Не дергайтесь. Я знаю, что делаю.
Хуго говорил тихо, но в глазах у него вспыхнул предостерегающий огонек, и волшебник счел за лучшее не накалять обстановку.
Хуго взвалил мешок на плечи и двинулся к двери. Но тут заметил боковым зрением какое-то движение. Он обернулся и увидел, как королевский палач поклонился и, очевидно, повинуясь какому-то приказу, неслышному для Хуго, ушел со своего поста. Во дворе осталась только плаха. Она была такой белой и чистой, сулила такое быстрое и легкое избавление… Хуго остановился. Он вдруг почувствовал, как незримая нить Судьбы обвилась вокруг его шеи и куда-то тащит, затягивая в ту же сеть, где уже запутались Триан с королем.
Один-единственный удар меча – и свободен.
Удар меча – против десяти тысяч бочек.
– А какой знак я должен привезти? – спросил Хуго у Триана, накручивая на палец прядь бороды.
– Что за знак? – удивился Триан.
– Ну, в доказательство того, что я сделал свое дело. Ухо? Палец? Или что другое?
– Избави предки! – Волшебник стал белее мела. Он пошатнулся, ему пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Поэтому он не видел, как губы убийцы растянулись в мрачной улыбке, как он слегка кивнул, словно получил ответ на какой-то важный вопрос.
– П-прости… за невольную слабость, – пробормотал Триан, вытирая трясущейся рукой вспотевший лоб. – Я несколько ночей не спал, а потом, этот полет оказался чересчур быстрым для меня. Да, конечно, нам нужно доказательство. Принц… – Триан сглотнул, потом, видимо, взял себя в руки.
– Принц носит на шее амулет, ястребиное перо. Этот амулет принес ему мистериарх из Верхнего царства, когда принц был еще младенцем. Амулет защищен магией, и его нельзя снять, пока принц жив.
Триан судорожно вздохнул.
– Привези этот амулет, и мы будем знать, что принц… – Голос у него сорвался.
– Какой магией? – недоверчиво спросил Хуго. Но волшебник, бледный как смерть, молчал как убитый. Он покачал головой – то ли не хотел отвечать, то ли просто не мог говорить, Хуго так и не понял. Во всяком случае, было ясно, что больше никаких сведений ни о принце, ни об амулете от него не добьешься.
Да, наверно, и не стоит. Такие волшебные штучки давали чуть ли не каждому младенцу – они защищали от поноса, или от крыс, или от падения в огонь. Большинство амулетов, продаваемых бродячими шарлатанами, обладало не большей магической силой, чем булыжник на дороге. Конечно, у королевского сына амулет должен быть настоящим, но Хуго еще не видел ни одного амулета, который мог бы защитить человека от хорошего удара ножом. Правда, говорят, давным-давно были на свете волшебники, которые обладали подобной силой, но это было очень давно. Все они уже много циклов назад оставили Срединное царство и поселились в Верхнем. И вот теперь один из них спустился сюда, чтобы одарить младенца перышком?
«Этот Триан держит меня за круглого идиота», – подумал Хуго.
– Приди в себя, волшебник! – сурово сказал он. – А не то принц обо всем догадается.
Триан кивнул и с радостью принял кружку воды, которую протянул ему Хуго. Он прикрыл глаза, отхлебнул воды, сосредоточился и через несколько мгновений спокойно улыбнулся. Лицо его снова приобрело нормальный цвет.
– Я готов, – объявил Триан и повел Хуго в ту комнату, где спал принц.
Волшебник вложил ключ в замочную скважину, отпер дверь и отступил в сторону.
– А вы не собираетесь представить меня? Объяснить, в чем дело?
Триан покачал головой.
– Нет, – сказал он тихо. Хуго заметил, что волшебник старается смотреть прямо перед собой и не заглядывать в комнату. – Теперь все в твоих руках. Я оставлю тебе лампу.
Он повернулся и быстро пошел – почти побежал – прочь. Скоро он скрылся в темноте. Острый слух Хуго уловил щелчок замка. По коридору пронесся сквозняк, и тут же прекратился. Волшебник ушел.
Хуго пожал плечами, пощупал монеты в кармане камзола, взялся на всякий случай за меч, поднял лампу, вошел в комнату и принялся разглядывать мальчика.
Нельзя сказать, чтобы Хуго любил детей. Он их почти и не видел. Своего детства он не помнил – это и неудивительно, оно было слишком коротким. Кирские монахи не поощряли веселой, беспечной детской невинности. И потому каждый ребенок в монастыре сразу сталкивался лицом к лицу с суровой реальностью. В этом мире, где не было богов, кирские монахи поклонялись единственному, что было определенно и неизбежно, – смерти. Жизнь дается людям случайно, без толка и смысла. Никто не волен выбирать, когда ему родиться. Грешно радоваться столь сомнительному и неверному дару. Смерть же приходит к каждому в назначенный час. Смерть – это радостное освобождение.
Оттого-то кирские монахи брали на себя обязанности, которых большинство людей страшится и сторонится. Их называли Братьями Смерти.
Они не ведали жалости к живым. Все их помыслы были лишь о смерти. Кирские монахи не занимались целительством. Но когда трупы умерших от чумы валялись на улицах, именно Кир подбирали их, совершали торжественные обряды и сжигали их. Нищих, . которые не могли найти себе убежища в кирских монастырях, пока были живы, радушно принимали там после смерти. Самоубийц – проклятых предками, позор семьи – Кир встречали с почетом и хоронили, как героев. Кирские монахи заботились о телах убийц, воров, проституток. И именно они после битвы подбирали тела тех, кто поплатился жизнью в очередной сваре.
Единственные живые существа, о которых Кир хоть как-то заботились, были сироты мужеска пола, у которых не оставалось никаких родичей. Кир брали их к себе и воспитывали. Куда бы ни отправлялись монахи – а по зову своей веры им приходилось присутствовать при множестве жутких и кровавых событий, – они брали детей с собой, заставляли их помогать и в то же время приучали к мысли о том, что жизнь жестока и что единственное убежище – смерть. Именно эти мальчики, выросшие в монастырях и с детства проникшиеся темными верованиями Кир, пополняли собой ряды ордена. Кое-кто убегал подобно Хуго, но и Хуго всю жизнь чувствовал над собой тень черных капюшонов вырастивших его монахов.
Поэтому, глядя на спящего ребенка, Хуго не испытывал ни жалости, ни угрызений совести. Просто новая работа – и, похоже, весьма трудная и опасная. Хуго чувствовал, что волшебник ему солгал. Осталось понять, в чем именно.
Убийца бросил мешок на пол и потыкал мальчика ногой:
– Эй, парень, вставай!
Мальчик вздрогнул, глаза его распахнулись, и он сел, еще не вполне проснувшись.
– Что случилось? – спросил он, глядя на незнакомца сквозь копну золотистых кудряшек, падавших ему на глаза. – Кто вы?