Драконье крыло
Шрифт:
– Это ты, дорогая? – спросил он, глядя на темное расплывчатое пятно, которое не могло быть никем иным, как Джарре.
Джарре задыхалась, словно загнанная. Лимбек полез в карман за очками, не нашел их и принялся шарить по столу.
– Я слышал крики… Я так понимаю, что твоя речь была удачной. Извини, что я не пришел, как обещал, но я был занят… – Он указал на свое творение.
Джарре бросилась к нему. Геги – народ невысокий, но коренастый, у них большие сильные руки, квадратные плечи, квадратные челюсти, и все они какие-то квадратные. Женщины гегов почти
– Дорогая, в чем дело? – удивился Лимбек, близоруко щурясь. Он только теперь заподозрил, что, должно быть, не все так гладко, как ему казалось. – Разве твоя речь не имела успеха?
– Имела, имела! Сногсшибательный! – Джарре ухватила его за тунику и пыталась заставить встать. – Идем скорее! Тебе надо убираться отсюда!
– Как, прямо сейчас? А как же речь?..
– Да, кстати! Вовремя ты мне напомнил. Ее нельзя оставлять здесь, это лишняя улика.
Она выпустила Лимбека, сгребла со стола листки бумаги (побочный продукт деятельности Кикси-винси, хотя, зачем он их делал, никому не известно) и запихнула за пазуху.
– Бежим! У нас мало времени! – Она огляделась. – Что еще надо забрать?
– Улика? – переспросил очумевший Лимбек, лихорадочно разыскивавший свои очки. – Какая улика?
– Деятельности нашего союза, – объяснила Джарре. Она насторожилась, прислушалась, подбежала к окну и выглянула наружу.
– Но, дорогая, это же штаб-квартира… – начал было Лимбек, но тут Джарре зажала ему рот.
– Тс-с! Слышишь? Они идут сюда! Она схватила очки и поспешно надела их на нос Лимбеку.
– Я вижу их фонари. Это копари! Нет, не сюда! Пошли через заднюю дверь, туда, откуда пришла я. И она потащила Лимбека к черному ходу. Но Лимбек встал как вкопанный. А если уж гном встал как вкопанный, сдвинуть его с места ой как непросто!
– Дорогая, – заявил он, – я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, в чем, собственно, дело.
И спокойно поправил очки.
Джарре заломила руки. Но она хорошо знала своего любимого. В Лимбеке было столько упрямства, что, если уж он упрется, вся Кикси-винси его не перетянет. Она знала, что бороться с этим можно только одним способом: действовать быстро, не давая ему времени опомниться, но на этот раз эта тактика не сработала.
– Ну ладно, – вздохнула она и принялась объяснять, то и дело оглядываясь на входную дверь:
– Народу было очень много. Больше, чем мы думали.
– Так это же чудесно!..
– Не перебивай. Некогда. Они меня слушали – ах, Лимбек, это было так здорово! – Джарре забыла, что им надо торопиться, глаза у нее загорелись. – Все равно что поджечь селитру. Они вспыхнули – и взорвались!
– Взорвались? – обеспокоился
– Это ты не хотел! – фыркнула Джарре. – Но теперь уже поздно. Пламя разгорелось, и мы должны управлять им, а не тушить его.
Она стиснула кулак и выпятила подбородок.
– Мы напали на Кикси-винси!
– Как?! – возопил Лимбек. И рухнул на стул, подавленный и потрясенный этой вестью.
– Да, мы напали на нее и сломали. И, по-моему, насовсем. – Джарре тряхнула гривой коротко подстриженных кудрявых волос. – Копари и кое-кто из жирцов хотели схватить нас, но все наши разбежались. Поэтому сейчас копари придут сюда за тобой. И я пришла, чтобы увести тебя. Слышишь?
За дверью послышались хриплые крики, в дверь застучали.
– Они уже здесь! Скорее! Они, наверно, не знают о задней двери!
– Они пришли, чтобы отвести меня в темницу? – задумчиво спросил Лимбек.
Джарре не понравилось выражение его лица. Она попыталась поднять его на ноги.
– Да-да. Идем же!
– Меня будут допрашивать? – рассуждал Лимбек. – Может быть, даже перед самим верховным головарем…
– Лимбек, о чем ты?
Впрочем, спрашивать было незачем. Джарре и так прекрасно знала, о чем он думает.
– За нанесение ущерба Кикси-винси полагается смерть!
Лимбек отмел этот довод в сторону как возражение незначащее. Крики за дверью стали громче и настойчивей. Кто-то требовал принести рубилку.
– Дорогая, – сказал Лимбек, и лицо его озарилось почти божественным сиянием, – я наконец-то смогу предстать перед аудиторией, внимания которой я добивался всю свою жизнь! Какая блестящая возможность! Ты только подумай, я смогу изложить наши требования верховному головарю и всему Совету кланов! Сотни слушателей! Новопевцы, говорильник…
Деревянная дверь треснула под ударом рубилки. Джарре побледнела.
– Лимбек! Сейчас нет времени разыгрывать мученика! Идем, пожалуйста!
Рубилку подергали, вытащили из щели и снова рубанули.
– Нет, дорогая, – сказал Лимбек, целуя ее в лоб. – Иди одна. Я остаюсь. Я так решил.
– Ну, тогда и я останусь! – отчаянно выпалила Джарре, обвив руками его шею.
Рубилка проломила дверь, и по комнате разлетелись щепки.
– Нет-нет! – замотал головой Лимбек. – Ты должна продолжать наше дело, когда меня не станет! Когда мои слова и мой пример воспламенят служителей, ты должна быть здесь, чтобы стать вождем восстания!
Джарре заколебалась:
– Лимбек, ты уверен?
– Да, дорогая.
– Хорошо, я уйду. Но мы спасем тебя! – Она бросилась к черному ходу, но не удержалась и оглянулась в последний раз. – Будь осторожен! – сказала она умоляюще.
– Хорошо, дорогая. А теперь беги! Кыш! – И Лимбек махнул рукой.
Джарре послала ему воздушный поцелуй и выбежала через черный ход как раз в ту минуту, когда копари наконец прорубили входную дверь.
– Мы ищем некоего Лимбека Болтокрута, – сказал копарь, чей важный вид был слегка подпорчен тем, что борода у него была полна щепок.