Драконье Солнце
Шрифт:
– Ну что ты, мальчик, я все понимаю. Молодость не дается дважды, а людей есть определенные... ммм... потребности, - он захихикал.
– Милая маленькая самочка.
А мне пришлось подавлять неприятное холодное чувство, поднимавшееся откуда-то из живота. Умей я убивать богов или знай бы хотя бы приблизительно, как это делается - воспользовался бы непременно, и плевать на все грядущее или на то, что поймают и отомстят. Ох, что-то порывистым я становлюсь... с кем поведешься?
– Ты выполнил заказ?
– Как вы приказывали, господин, -
– Он у тебя с собой?
– Разумеется.
– Тогда пойдем. Надо поговорить. В месте поспокойнее, - Воху-Мана брезгливо отшатнулся глубже в тень: между нами, пошатываясь, прошел пьяница, чей вопль мы с Вией так недавно слышали.
– Пойдем, - бог зашагал прочь, уверенный, что я последую за ним. Я и последовал. Шагов его на мостовой не было слышно.
Записки Аристократа
Кому как, а мне больше всего нравится засыпать рядом с женщиной. В комнате было очень жарко, и мы почти сразу раскатились по разные стороны широкой кровати, только за руки держались. Она вообще была высокого роста, и рука ее в моей казалась не такой уж маленькой. Необычное ощущение.
С ней вообще было необычно. Сложно сказать, почему, но - лучше чем с другими. Мне казалось, что порой я читал ее мысли, а она - читала мои. Может быть, просто казалось, но совсем отделаться от этого ощущения не удавалось.
– Ты никуда не торопишься?
– спросил я сонным голосом.
– Нам не придется в спешке вскакивать, нашаривая одежду?
– Нет, - ответила она, ее дыхание было чуточку сбито.
– Можешь спать, если хочешь. Я тоже устала. Подготовка к обряду шла последние три дня...
– Мы еще затемно вышли, - сказал я.
– Вот только в город пришли. Последние несколько дней не высыпался.
– Что так?
– спросила она участливо.
– Да всякое... в общем, я сейчас засну. Ладно?.. Только ты не уходи.
– Спи, - тихо ответила она.
– А я буду с тобой.
И крепко сжала мою руку.
А я действительно заснул.
Когда проснулся, в комнате было прохладнее, а рыжая жрица каким-то образом оказалась у меня под боком. Вообще-то, насколько свидетельствует мой опыт, спать в обнимку хорошо только зимой, иначе - жарко. Но с ней это почему-то не имело значения. С ней вообще ничего не имело значения. Какое-то... да, головокружение. Ничего не видишь, ничего не помнишь, ничего не знаешь, идешь к ней, как мотылек на огонь летит. На рыжий такой огонь волнистых волос...
Я осторожно поцеловал ее макушку... волосы пахли какими-то незнакомыми цветами. Она потянулась, потерлась головой о мою шею.
– Уже вечер, наверное, - тихо сказал я.
– Мне надо пойти хотя бы показаться на глаза моим спутникам. Я на их месте точно решил бы, что меня в переулке из-за кошелька прирезали, а тело в сточную канаву бросили.
– Друзья... или жена?
– спросила она шепотом.
– А может, невеста?
– Я похож на женатого?
– я погладил ее по голове.
– Нет, я не женат. У меня нет ни невесты, ни родителей, которые могли бы мне ее навязать. Правда, здорово? Так что люблю, кого хочу. Только я не думал, что это для тебя значение имеет. Ты ведь тоже жрица. У тебя своих ограничений до... до Аримана, прости за богохульство.
– Я тоже не думала, - она потянулась и села на кровати, глядела на меня теперь сверху вниз, щуря светло-карие, в тон волосам, глаза. Богохульство, кажется, вообще мимо ушей пропустила.
– А вот лезет. Как жрица, я должна блюсти духовную чистоту. В идеале. А не в идеале - бог за нами не смотрит. Давно уже. Тем более, я тебя старше... сколько?.. Лет на восемь?
– Старше?..
– я тоже сел и потянулся, чтобы поцеловать ее.
– Не говори ерунды. Ты же огонь. Какой возраст у огня.
– Мальчик, - она чуть отстранилась, с какой-то грустной улыбкой.
– Вот не думала никогда... Ты же ребенок совсем.
– Ага, - согласился я.
– Жеребенок.
Уже ближе к вечеру я спросил:
– Тебе никуда не надо сегодня идти?
– Нет, - ответила она, улыбнувшись.
– Я провела всю подготовку к ритуалу, значит, проводить сам ритуал - очередь другой жрицы. Если бы мы делали по-другому, многие из нас к концу праздника валились бы от усталости. А кто постарше, может, и замертво.
– Это работа для крепких мужчин. И желательно, безмозглых.
– Почему безмозглых?
– в ее глазах вдруг появился испуг.
– Потому что безумные ближе к богам!
– рассмеялся я.
Она ответила на улыбку краешком рта.
– Безмозглые и безумные - разные вещи. Когда-то Ахура-Мазде служили только мужчины. Тогда еще мертвых не хоронили, а оставляли на вершинах башен на съедение хищным птицам... тогда обычный человек не мог прожить день, не прочитав, по крайней мере десяти молитв... тогда священное одеяние носили не только жрецы, - она с тоской посмотрела на седрех и кушти, которые, сброшенные, валялись на полу.
– Да и храмы тогда святились как положено: мочой белого быка, и никак иначе. А сейчас даже белые быки живут не везде.
Я тоже посмотрел на длинную рубашку с карманом на груди и широкий пояс. Одежда как одежда, никогда не мог понять, что в ней такого священного. А ведь жрецы дальше идут: утверждают, что она - инструмент веры. Покажите мне бога, который хочет, чтобы в него верили! Боги хотят, чтобы им молились и жертвы приносили, вот и все.
Тоже, кстати, само по себе богохульство - бросить священную одежду на пол.
Я сидел, удивленный. Так она, нарушительница веры в большом и малом, неверная жрица, болеет за нее?.. Она жалуется, что мир прогнил?.. Для нее это действительно важно?.. Воистину, не устаешь поражаться, сколько всего может сочетаться в одном человеке.