Драконий оборотень
Шрифт:
Пролог
Ночь выдалась дивная. Тишина, покой, звезды искрятся алмазной крошкой, щедро рассыпанной по черному бархату неба. И, куда ни глянь – снег, снег, целые горы снега… Одно слово – Ворожейная Ночь! В эту ночь даже нежить – сиречь, упыри да вурдалаки – пребывает в благодушном настроении и преспокойно полеживает себе в своих логовах.
«Хороша у повара вишневая наливка!» – умиротворенно думал Авдей, неторопливо шагая в сторону конюшен. Надо было проверить кое-что, сторожа навестить, а заодно поглядеть, чем там занимается младший конюший, которому было нынче поручено тщательно
Зайдя на конюшню, Авдей медленно прошелся вдоль стойл, попутно заглядывая в каждое, по-хозяйски придирчиво оценивая качество выполнения уборки. Придраться было особо не к чему. Молодец парнишка, справный, конюх одобрительно крякнул.
Дойдя до «апартаментов» хозяйских любимцев, Авдей привычно остановился полюбоваться благородной статью заморских лошадок, за которых его господин в свое время выложил немалые деньги. Пара длинногривых эльфийских д'ариэнов отдыхала, время от времени неторопливо склоняя точеные морды к кормушке, наполненной отборным золотым овсом. Владыка Элдара купил их специально для своей жены, благородной эльфийки Рэнниэль из Фьерр-Эллинна – и уж кому-кому, а этим лошадкам ни в чем отказа не было.
Авдей протянул руку и ласково похлопал белоснежного жеребца по холеному крупу. Тот слегка повернул голову и презрительно покосился на него. Мол, это что еще за вольности? Весь в хозяина, усмехнулся конюх. Такой же гордый и высокомерный.
Тихая возня и непонятный шум, раздающиеся из дальнего конца помещения, привлекли внимание Авдея. Конюх насторожился. Осторожно прокрался вглубь конюшни, предусмотрительно прихватив по дороге прислоненные к стене вилы, и добравшись до пустого стойла, заглянул внутрь.
«Справный» парнишка-конюший времени даром не терял, предпочитая молодецкому сну активное бодрствование на пару с кухаркиной дочкой. Конюх добродушно хмыкнул на разгоряченную парочку – и, с облегчением вернув вилы на место, так же тихо вернулся к выходу.
На пороге Авдей неуверенно потоптался. Спать идти не хотелось, возвращаться в душное тепло кухни тоже. Поплотнее запахнув теплый кожух, он прислонился к стене. «Подышу немного свежим воздухом, а там пойду, сторожа растолкаю», – решил Авдей, глядя на бледно-желтый круг луны, похожий на кусок свежего сливочного масла.
Страшный голод, небывалый прежде, гнал ее вперед – заставлял неуклюже скакать через сугробы, проваливаясь с головой в обжигающе холодный снег, выныривать из него, отряхиваясь и отплевываясь, и снова бежать, бежать… Лапы онемели от холода, внутренности свела болезненная судорога. Из саднящего горла вырвался хриплый, тоскливый вой. Странное, повелительное чувство, пришедшее извне, заставляло ее бежать – бежать туда, где…
Тварь издалека почуяла это – запах человеческого жилья. Потянув носом, она быстро определила направление – и, внезапно вся преобразившись, стремительно и плавно понеслась вперед, черной неуловимой тенью стелясь над сугробами. Жадно и нетерпеливо поскуливая, она мчалась вперед, нервно вздрагивая от предвкушения. Там, она знала, находится то, ради чего она вылезла из своей берлоги в тихую Ворожейную ночь – то, ради чего ее вырвал из сна этот дикий, мучительный голод, пришедший неизвестно откуда…
В комнате было нечем дышать от дыма ароматических свечей, которыми Ортисса, по своему обыкновению, заставила все пригодные и непригодные для этого поверхности. Сама провидица сидела за столом в центре комнаты, кутаясь в тонкую, богато расшитую шаль эльфийского шелка, лично подаренную ей Владычицей Элдара. Потрескивание безбожно чадящих фитильков сплеталось с тихим девичьим смехом, мелким бисером рассыпающимся по комнате.
Мы, трое, сидели у стола. Остальные девушки – дворовые служанки, горничные, судомойки – сбились по углам в перешептывающиеся и хихикающие стайки, терпеливо дожидаясь своей очереди.
– Нет. Абсолютно ничего не вижу! – Я как можно беспечнее пожала плечами, стараясь ничем не выдать охватившей меня чувства неловкости.
– Ладно, ладно… – Ортисса задумчиво провела ладонью над Зеркалом Оракула, и его поверхность снова погрузилась во тьму. – Давай попробуем еще раз. Может… хм, несколько изменишь формулировку?
Солар сбоку от меня издала тихий, но отчетливый смешок. Я привычно проигнорировала ее, твердо решив, что уж если погибать, так с гордо поднятой головой.
– Отлично. Покажи мне, Зеркало, человека, за которого я выйду замуж.
Слово «молодого» я в этот раз опустила, уступая пожеланию Ортиссы. Может быть, мой суженый давно покинул сей привлекательный возраст, и в этом все дело? Мне-то, в мои шестнадцать, любой мужчина старше двадцати пяти казался глубоким стариком, однако Владыка Элдара, наш отец, вряд ли стал бы принимать во внимание такие мелочи, устраивая мою судьбу.
Поверхность Зеркала, заключенная в потемневшую от времени деревянную раму, слегка просветлев, упорно клубилась непроглядным туманом. На мгновение мне даже показалось, будто клубы марева в его глубине явственно складываются в глумливую ухмылку.
Стиснув зубы, я мельком покосилась на старшую сестру.
Солар на меня не смотрела. Она сидела, небрежно откинувшись на спинку стула и сложив ухоженные руки на груди, и, казалось, не принимала во всем происходящем ни малейшего участия. Ее губы изгибались в изящной полуудивленной-полуснисходительной улыбке, адресованной сразу всем и никому, а глаза без особого интереса вглядывались в туманную глубину зеркала. В этом году она не гадала. Зачем? Владыка уже выбрал для нее мужа, и не станет менять решение из-за какого-то там «пророчества».
И все же она пришла, чтобы посмотреть, как буду гадать я. Уж такое она бы ни за что не пропустила – такой чудесный повод похихикать надо мной!.. В очередной раз.
Я перевела взгляд на Лиону, сидевшую по другую сторону стола и рассеянно накручивающую на палец кудрявую рыжевато-каштановую прядь. Беспечно качая ногой, она все еще продолжала с интересом заглядывать в Зеркало, словно не понимала, что обещанного зрелища не будет.
– Странно… – Ортисса задумчиво побарабанила пальцами по покрытой скатертью столешнице. – Обычно осечек не бывает, разве что…