Драконы моря
Шрифт:
— Донар! Водан! Тюр!
Как давно заметил сметливый парнишка, древние боги помогали в битвах куда лучше, нежели Иисус Христос. Христос, конечно, очень уважаемый бог, спору нет, но слишком скучный. То ли дело — весельчак Тюр!
Вот пройдена лестница. Вот и башня. Улица. А там…
А там — целый строй, ощетинившийся щитами и копьями! Тяжелая пехота, закованные в стальные доспехи воины, готовые на все. Варвары могли убежать, но это было бы трусостью! Несмываемым позором навеки!
— Мы будем сражаться! — с улыбкой
— Конечно будем, клянусь посохом святого Петра и улыбкой Донара! — захохотал Эрлоин.
Меч его, еще не напитавшийся кровью убитой девчонки, вновь искал жертву. Это был славный меч, выкованный славным кузнецом, что сродни волшебнику. Такой же добрый клинок — узорчатый и зеркальный, — какой заказал тому же кузнецу и Ингульф, недешево, правда, но серебришко имелось, слава Александру-хевдингу… Жаль, он сам не заказал такого меча! Ничего, еще будет время. Добрый клинок, он как надежный корабль, как верный друг. Как же без него-то?
Меч Ингульфа звался «Хродберг» — это было славное имя удачливого хевдинга, жившего когда-то давно; а верный клинок Эрлоина носил грозное имя — «Ненасытный». И впрямь он был ненасытен — все время требовал крови, вот как сейчас… Вообще-то, не стоило убивать девчонку, но такое уж у меча Эрлоина имя, и ничего с этим не сделаешь! Меч, славный меч…
Юноша осторожно погладил левой рукою клинок, гладкий, удивительно теплый, родной. Такой не стыдно будет подарить славному хевдингу Александру на свадьбу! Вот именно! Вот это будет подарок, все обзавидуются! Хродберг, меч — друг. И Александр-хевдинг — друг, да еще какой! Друга можно подарить другу!
Такие вот мысли пробежали в голове Ингульфа. Этот юный варвар совсем не думал о смерти. Лишь сейчас немного пожалел: а как же он тогда подарит Александру-хевдингу меч? Нехорошо без подарка, даже если сам уже мертв.
И надо было бы здесь что-то придумать, да некогда — вражины уже чеканили шаг, наступали неудержимо и грозно. Закованные в железо катафрактарии.
Сверкающие кирасы, поножи, красные, с большим умбоном, щиты — римские скутумы, шлемы с перьями. И копья! Этакий ощетинившийся иголками дикобраз.
— У-у-у! — Завопив, Видибальд Дубинушка с размаху метнул в строй врагов свою знаменитую секиру и, выхватив меч, бросился в бой. Достал одного, другого… и погиб, пронзенный сразу тремя копьями.
Ингульф, Эрлоин и прочие воины, всего человек двадцать, уже сражались с упорством обреченных и странной радостью давно готовых к смерти людей.
— Водан! Донар! Тюр!
Метнуть ангоны — копья с длиннющей втулкой, чтоб воткнулись в щиты. Вот так! Попробуй, переруби! Теперь придется бросить щиты… И вот…
Ингульф рванулся вперед, в образовавшуюся брешь, взмахнул мечом — добрый клинок легко пробил вражеский доспех. Брызнула кровь, противник упал со стоном…
Но на его место тотчас же заступил другой. О, катафрактарии личной
Чу! Засвистели стрелы!
За тяжелой пехотой, на лестнице, стояли лучники! И вот тут-то варвары четко осознали: теперь при всем желании не уйти. Впрочем, они и раньше не собирались трусливо бежать. Ингульф взмахнул окровавленным мечом и весело крикнул:
— Погибнем же с честью, братья!
— Погибнем! — эхом отозвались остальные. Эрлоин, Бертульф, прочие…
Жаль Видибальда. Хотя скоро, уже совсем скоро к нему присоединятся все!
— Водан!
— Донар!
— Тюр!
— Святой Лука! Святой Петр! Святой…
Черное жало стрелы попало Эрлоину в глаз… Жаль рыжего.
— Вперед, братцы! Йэх!!!
Снова ангоны ударили в щиты. Прыжок! Наступить ногою на древко, взмахнуть мечом! Рывок..
С воплем бросившись на прорыв, повис на вражеских копьях Бертульф. За ним — другие.
Вот шанс прорваться… О дьявол! Они вновь сомкнули щиты. Держат строй, гады…
Что-то обожгло Ингульфу правый бок острый наконечник копья прорвал кольчугу. Потекла кровь, горячая, вязкая. Но ничего, похоже, копье просто скользнуло по кости, по какому-нибудь там ребру. И все же… И все же…
Перед глазами юноши все вдруг поплыло, стало как будто бы нереальным, дрожащим: и деревья, и вражеские щиты, и воины… и появившиеся откуда ни возьмись странные всадники. В тяжелых доспехах, в шлемах с масками, с копьями, пожалуй, длиннее, чем у катафрактариев. Или это просто кажется? Все эти копья… всадники… сверкающие зеленые звездочки… разноцветные круги в глазах.
— Копья на упоры! — обернувшись в седле, громко скомандовал Александр.
Длинные тяжелые копья, специальные упоры, приделанные к доспехам, крючки — это было его изобретение, точнее сказать, позаимствованное из будущего, которое наступит, наверное, лет через шестьсот-семьсот, а то и поболее. Он сам вызвался командовать конным отрядом. Мцеллус и хевдинги не возражали, лишь ухмыльнулись: коль этот парень так жаждет смерти, так пусть ее и найдет, туда и дорога, а мы — ни при чем.
Кузнецы постарались на славу! Выковали и стремена, и крючки-упоры, укрепили луки седел. Теперь щит, шлем, доспех, пусть даже обычная лорика-сегментата, нужно лишь удлинить пластины на бедрах, чтоб лучше защищали ноги, тяжелое копье в руку. Хотя главная-то ставка тут была вовсе не на защиту.
Саша увидел катафрактариев, едва конники повернули к дворцу. И заметил истекающих кровью варваров, правда, не разглядел, кто это был.
Лишь только копья упали на упоры, взмахнул рукой:
— Вперед!