Драконы Обыкновенной фермы
Шрифт:
Тайлер был прав! Люсинда едва переводила дух. Ведьма! Миссис Нидл — настоящая ведьма!
Она выбежала во двор, ничего не видя в темноте после ярко освещенной кухни. При мысли о том, что Тайлер сейчас один и никто не спасет его от всевидящего ока магических сил, ей стало плохо. Спотыкаясь на каждом шагу, она кое-как добралась до открытого пространства, умоляя луну поскорее выйти из-за туч. Сначала ей показалось, что впереди уже видны очертания внушительного здания хранилища, но вдруг она разглядела чей-то движущийся силуэт, освещенный едва заметным светом луны. Тайлер? Она хотела позвать его, но испугалась —
Если это был Тайлер, то он двигался по направлению от дома — не к хранилищу, а к пастбищам и сараю рептилий. Может, он уже обыскал хранилище и теперь собирался поискать в других местах? Ведь он даже не подозревает, какая опасность ему угрожает! Люсинда чувствовала себя круглой идиоткой. Ее брат был тысячу раз прав. Она же, как всегда, хотела, чтобы все было в порядке, и закрывала глаза на дурные предзнаменования.
Люсинда вспомнила холодные, блестящие глаза миссис Нидл, ее бледную ладонь на своей руке и вздрогнула. Неужели это было на самом деле? Она помнила, как пила с этой женщиной чай, но совершенно не помнила, как та прикасалась к ней. Миссис Нидл никогда ни до кого не дотрагивалась — даже до своего сына. Но это воспоминание о холодной белой руке было таким сильным и болезненным, как воспоминание об ожоге.
Темная фигура впереди двигалась быстрее, чем она думала. Если это был Тайлер, то он бежал. Неужели что-то случилось? Надо во что бы то ни стало его предупредить, нельзя позволить ему бродить по ферме среди ночи. Слишком много народу сегодня разгуливает по округе, да и о том, что сказала Сара, он должен узнать как можно скорее.
Вдруг что-то насторожило ее. Может быть, шум? Нет, это было ощущение, какая-то далекая печаль, которая вползла в ее мысли, словно тихий вой призрака. От ужаса волосы у нее на голове зашевелились.
«Пропал».
«Исчез».
«Пропал».
Невыносимая печаль наотмашь ударила Люсинду, она резко остановилась, дрожа так, словно ледяной ветер выстудил ее изнутри. В голове неотступно звучал голос, говоривший об ужасной скорби и такой же ужасной, глубоко запрятанной ярости. Люсинда почувствовала, что не может больше вместить в себя столько скорби, что она вот-вот лопнет, как воздушный шарик, надутый слишком сильно.
Потом голос так же внезапно стих, но ощущение большого несчастья не проходило еще несколько мгновений. Щеки Люсинды похолодели. Она прикоснулась к ним пальцами и обнаружила, что они мокры от слез.
Да что же здесь происходит? Неужели это шутки того призрака, которого она видела в зеркале? Что еще могло внушить ей такое чувство? Может, вся эта ферма переполнена нечистью?
Пока Люсинда приходила в себя, темная фигура впереди почти скрылась из виду. Преодолевая страх, девочка выступила из спасительной тени зданий и в бледном свете луны, пробивавшемся из-за облаков, стала догонять ее.
Тот, кого она преследовала, уже давно исчез, а Люсинда все бежала через темный лес на дальнем конце пастбищ у самого подножия холмов, обозначавших границы фермы. Лунный свет, казалось, стал еще слабее, и после бесчисленных петляний среди ночных деревьев она уже не могла сказать точно, в какой стороне дом. Она даже заплакала потихоньку, чувствуя себя совершенно измотанной, и хотела уже сесть на землю и ждать, пока утром ее кто-нибудь найдет, как
Может, это Тайлер со своим фонариком? Нет, на свет фонарика это было не похоже. Скорее на неровный, мерцающий свет костра. Наверное, это пастухи Кива, Джег и Хока, они любили посидеть возле костра далеко за полночь, распевая свои печальные гортанные песни, похожие на гитарный перебор. Неужели она забрела в такую даль? Но даже в темноте она не могла так заблудиться. К тому же грубый голос, который она теперь отчетливо слышала, явно не принадлежал ни одному из трех амигос.
Люсинда подошла ближе, страх и надежда боролись в ее душе. Она уже видела, как пляшут языки огня на легком ночном ветерке, но поющего нигде не было. На опушке леса, перед самой поляной, она остановилась, напуганная грубой печалью мелодии, похожей на вой одинокого волка.
На земле, у самых ее ног, что-то лежало. Она наклонилась и подняла совсем маленький, похожий на детский ботинок, еще хранивший тепло чьей-то ноги. Словно во сне, Люсинда сунула в него руку и тут же отдернула, как будто ее ударило током. Ботинок весь был набит резаной бумагой, которая зашуршала под ее пальцами.
И вдруг что-то прижало ее руки к бокам с силой анаконды. Огромная ладонь легла на ее рот.
Люсинда хотела закричать, но смогла издать лишь приглушенный стон. И тогда ее подняли с земли, несмотря на отчаянное сопротивление. Она яростно брыкалась, била каблуками по ногам похитителя, но толку от этого было не больше, чем от ударов в ствол дуба.
— Тсс, — прошептал кто-то прямо ей в ухо, от жаркого дыхания она поежилась. — Он тебя услышит. У него и так не много свободы, не отбирай хоть эту малость.
Внезапно она узнала голос. Страх еще не отступил, но теперь она хотя бы знала, кто ее схватил.
— Я опущу тебя на землю, — прошептал Рагнар. — Только не беги — он испугается и может стать опасным. И не разговаривай. Он скоро убежит.
Она совершенно не понимала, о ком идет речь, но послушно кивнула. Скандинав поставил ее на ноги, как будто она весила не больше кофейной чашки. Несмотря на молчаливое обещание, Люсинда едва не бросилась наутек — с нее было довольно впечатлений этой ужасной ночи, — но что-то ее удержало.
«Никто не причинит мне зла. Рагнар просто не способен на это», — думала она.
К своему удивлению, она поняла, что больше всего на свете хочет получить ответы на вопросы, которые роились в ее голове, как потревоженные пчелы.
В следующее мгновение по склону холма промчалась черная тень. В свете костра были хорошо видны ее странные дерганые движения. Неожиданно Люсинда поняла, что тень танцует. Она прыгала и резвилась со вскинутыми вверх руками, будто пыталась уцепиться за звезды. От талии и выше фигура была похожа на стройный, мускулистый торс обнаженного мужчины, но ниже Люсинда с изумлением увидела круп и поджарые высокие ноги то ли оленя, то ли козла.
Голова танцующего на секунду наклонилась, попав в отсвет костра, и Люсинда едва не завопила. У него было лицо мистера Уоквелла.
Получеловск-полуживотное еще раз подпрыгнул, потом завертелся на месте и ринулся прочь. Он скакал вверх по склону с невероятной быстротой и вскоре исчез за гребнем холма. Люсинда вдруг почувствовала, как подкосились ноги, и осела на землю возле брошенных башмачков. Бумага, выпавшая из них, захрустела под ее весом.
— Он… Мистер Уоквелл… — Она тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. — Кто он такой?