Драконы осенних сумерек (Сага о Копье - 1, книга 2)
Шрифт:
– Превосходное имя, - вмешалась Тика, строго глядя на Таса. И кендер притих в уголке, устремив завороженный взгляд на кошели, перекинутые через плечо старика.
Неожиданно Рейстлин в очередной раз закашлялся, и они на время забыли о новом соседе. Приступы кашля, терзавшие мага, делались все невыносимее. Он лежал совершенно без сил и, судя по всему мучился болью; воспаленная кожа так и горела. Золотая Луна не могла ничем ему помочь. Хворь, сжигавшая его изнутри, была неподвластна жрице. Карамон стоял подле брата на коленях, утирая кровь, выступавшую у него на губах.
– Как же он теперь без этой своей травы?..– Карамон
– Я поговорю с ними во время привала, - пообещал Танис. Можно было, впрочем, предвидеть, каков будет ответ Младшего Командира.
– Прошу прощения, - вступил в разговор старик.– Разрешите?..– Подсев к Рейстлину, Фисбен возложил руку на голову мага и сурово произнес несколько слов. Внимательно слушавший Карамон разобрал немногое:
"Фистандан..." и еще: "... Не время". Это уж точно не было исцеляющей молитвой из тех, что пробовала творить над Рейстлином Золотая Луна. Но действие!.. Потрясенный Карамон увидел, как Рейстлин зашевелился и даже раскрыл глаза. Почему-то он уставился на Фисбена с выражением несусветного ужаса на лице и истощенной рукой стиснул его запястье... На миг Карамону показалось, что Рейстлин узнал старика... Но вот Фисбен взмахнул перед его глазами ладонью, и выражение ужаса пропало, сменившись растерянностью.
– Привет!– заулыбался старик.– Меня зовут... Э-э... Фисбен!– И сердито глянул на Тассельхофа - не станет ли тот снова смеяться.
– Ты... Маг!– прошептал Рейстлин. Его кашель как рукой сняло.
– Верно, верно, а что?
– Я тоже маг!– Рейстлин силился сесть.
– Во дела!– Фисбен необычайно развеселился.– Мир-то, оказывается, тесен!.. Придется, мальчик мой, научить тебя кое-каким моим заклинаниям. Вот одно, очень полезное... Огненный шар. Как бишь оно произносилось?.
И, углубившись в воспоминания, старик бормотал себе под нос, пока караван не остановился на дневку.
4. СПАСЕНЫ! МАГИЯ ФИСБЕНА
Рейстлин страдал телесно, Стурм - духовно, но, пожалуй, всех острее прочувствовал четырехдневное заключение Тассельхоф.
Страшнейшая пытка, которую можно учинить над кендером, - это запереть его в четырех стенах. Зато с точки зрения иных рас самое худшее, что может случиться с кем-либо, - это оказаться взаперти вместе с кендером. К концу третьих суток его беспрерывной болтовни, шуточек и всевозможных хохм спутники с радостью променяли бы общество Тассельхофа на тихий и мирный часок висения на дыбе, - по крайней мере, так всерьез утверждал Флинт. Когда наконец даже Золотая Луна потеряла терпение и едва не наградила кендера оплеухой, Танис отослал Таса в заднюю часть повозки. Несчастный кендер свесил ноги между прутьями, прижался к решетке и подумал, что, видно, пришел его смертный час. Никогда в жизни ему еще не было так скучно.
С появлением Фисбена дело, казалось, стало налаживаться, но и тут Тасу не повезло: Танис заставил его вернуть все, что так или иначе перекочевало в его кошель из сумок старого мага. Находясь на грани отчаяния, Тассельхоф неожиданно обнаружил новое развлечение.
Сестан, овражный гном!
Друзья наблюдали за ним, в общем, с жалостливой насмешкой. Тоэд гонял овражного гнома в три шеи и издевался над ним, как хотел. Всю ночь бедолага сновал туда и сюда с поручениями - от Тоэда, следовавшего в голове каравана, к вожаку хобгоблинов, шедших в хвосте, и обратно. Он носил Младшему Командиру еду из повозки с припасами, поил, кормил и чистил пони Младшего Командира и выполнял всякую иную тяжелую и грязную работу, которую изобретал для него Младший Командир. Тоэд сбивал его с ног зуботычинами самое меньшее по три раза на дню, дракониды унижали его, хобгоблины отнимали еду. Даже лоси лягали его, когда он пробегал мимо. Он выносил все это с мрачной решимостью, снискавшей ему невольные симпатии друзей.
Кончилось тем, что Сестан стал искать их общества - конечно, когда не был чем-либо занят. Танис, стремившийся разузнать побольше о Пакс Таркасе, расспрашивал гнома о его родине и о том, каким образом он оказался в услужении у Тоэда. Историю эту Сестан рассказывал в течение целого дня, и еще день потребовался спутникам, чтобы толком в ней разобраться, поскольку Сестан обычно начинал с середины, потом перескакивал к началу.
Выяснилось следующее. Сестан был из племени овражных гномов, обитавшего в холмах близ Пакс Таркаса. Затем появился со своими драконидами Повелитель Верминаард и захватил железные рудники - ему требовалось стальное оружие для войск.
– Большой огонь. Весь день, весь ночь. Плохой запах!– Сестан сморщил нос.– Наша заставляй дроби камни. Весь день, весь ночь. Моя хороший работа на кухня...– лицо его на миг просветлело, - моя подавай суп. Горячий, очень горячий суп.– И Сестан вновь помрачнел: - Моя проливай суп. Горячий суп очень быстро накаляй латы. Повелитель Верминаард неделя спи на спина...– Сестан вздохнул.– Моя уходи Младший Командир. Моя добровольно...
– А не попробовать ли нам прикрыть эту лавочку? Рудник, я имею в виду? предложил Карамон.
– Это мысль, - задумался Танис.– Сколько драконидов Повелитель Верминаард приставил стеречь рудник?
– Два!– сказал Сестан и поднял десять коротких пальцев.
Танис вздохнул: ему доводилось уже слышать подобное. Сестан глядел на него с надеждой:
– Потом там всего два дракон...
– Два дракона!– Танис не поверил своим ушам.
– Не больше два.
Карамон застонал и оперся спиной о решетку. После Кзак Царота он немало размышлял о возможном бое с драконами. Вместе со Стурмом они припомнили все легенды о Хуме - единственном на памяти человечества, кто дрался с ними и побеждал. Увы, сказания о Хуме прежде не принимались всерьез почти никем, кроме Соламнийских Рыцарей (за что над ними потешался весь остальной мир), и потому многое было искажено, а то и вовсе утрачено.– Рыцарь, исполненный чести и мужества, воззвавший к Богам и выковавший необоримое Копье... пробормотал Карамон, поглядывая на Стурма, спавшего на забросанном соломой полу их тюрьмы.
– Копье?– Фисбен всхрапнул и открыл глаза.– Копье? Кто здесь говорит о Копье?
– Мой брат, - с невеселой улыбкой прошептал Рейстлин.– Вспоминает Песнь. Похоже, они с рыцарем не на шутку увлеклись детскими сказками, начавшими вдруг оживать...
– Хума и Копье!– Старец погладил бороду.– Замечательная сказка!
– Вот именно, сказка.– Карамон зевнул, почесывая могучую грудь.– Кто теперь знает, было ли все это на самом деле? Было ли Копье - или даже сам Хума?