Драконы осенних сумерек
Шрифт:
Рейстлин посмотрел на Таниса, как бы желая сказать: «Ну? Понял теперь?» Танис немедленно пожалел о том, что так и не успел с ним переговорить. И вот на тебе — старик не желает их покидать.
— Пару слов, Рейстлин, — сказал он, переходя по неожиданному наитию на Лагерный диалект — форму Общего, которой пользовались разноплеменные наемники Кринна. В свое время близнецов не миновало это ремесло — как, впрочем, и большинство их спутников, принужденных зарабатывать себе пропитание. Танис знал, что Рейстлин поймет его, зато старик — почти наверняка нет.
— Пожалуйста, — на том же языке ответил Рейстлин. — Но я знаю не многое…
— Ты боишься. Чего?
Взгляд странных глаз Рейстлина устремился вдаль.
— Не знаю, Танис. Но ты прав: в старце сила… Я чувствую величайшую силу… И боюсь. — Его глаза мерцали в ночи. — И жажду… — Маг вздохнул и вернулся с неба на землю: — Но он прав. Попробовать остановить его? Слишком опасно…
— А то нам других опасностей не хватает. — Танис вновь перешел на Общий. — Тащить с собой… чудаковатого старого мага…
— Кое-кто из нас не менее опасен. — Рейстлин со значением поглядел на брата. И тоже перешел на Общий: — Я устал и хочу спать. Ты хочешь еще побыть здесь, братец?
— Да. — Карамон переглянулся со Стурмом. — Надо обсудить кое-что с Танисом.
Рейстлин кивнул и взял под руку Фисбена. Двое магов, старый и молодой, пошли прочь, причем Фисбен не преминул огреть посохом дерево, которое, по его мнению, подкрадывалось к нему.
— Как будто нам одного чокнутого мага было мало, — буркнул Флинт. — Я пошел спать!
Все разошлись, оставив Таниса в обществе Карамона и Стурма. Танис устало повернулся к ним, предчувствуя, что сейчас будет. И точно: Карамон, краснея, опустил глаза. Стурм гладил усы, задумчиво глядя на Таниса.
— Ну? — спросил тот.
— Гилтанас, — ответил Стурм.
Танис нахмурился и поскреб в бороде.
— Это мое дело, не ваше, — ответил он коротко.
— Это НАШЕ дело, Танис, — стоял на своем Стурм. — И в особенности потому, что он ведет нас в Пакс Таркас. Не нам вмешиваться, но это же очевидно, что между вами не все гладко. Я не слепой и вижу, Танис, как он на тебя смотрит. На твоем месте я бы шагу не ступил без надежного друга за спиной…
Карамон наморщил лоб, серьезно глядя на Таниса.
— Я знаю, что он — эльф, и все такое прочее, — медленно проговорил богатырь. — Но Стурм прав: взгляд у него точно бывает, прямо скажем, забавный. Слушай, а без него мы никак не можем пробраться в этот, как его, Сла-Мори? Может, ты знаешь дорогу? Ну не верю я ему, и все. И Стурм не верит, и Рейст…
— Послушай, Танис, — сказал Стурм, видя, как потемнело от гнева лицо полуэльфа. — Если Гилтанасу в Утехе в самом деле грозила такая опасность, как он утверждает, — почему он рассиживал в гостинице как ни в чем не бывало? И эти его россказни о том, как он со своими воинами, понимаете ли, «нечаянно напоролся» на целую армию. И не качай головой. Танис. Я же не говорю, что он предался Злу: может быть, он лишь заблуждается. Что, если Верминаард нашел к нему какой-то подход? Скажем, обещал помиловать его народ, если он приведет нас на смерть? Может, потому-то он и сидел в Утехе, дожидаясь нашего появления…
— Ерунда! — отрезал Танис. — Откуда ему было наперед знать о нашем прибытии?
— Возвращаясь из Кзак Царота в Утеху, мы не больно-то прятались, — спокойно ответил Стурм. — Мы то и дело видели драконидов. А те, что спаслись из Кзак Царота, наверняка смекнули, что мы приходили за Дисками. Я допускаю даже, что Верминаард заочно знаком с каждым из нас лучше, чем с собственной мамой…
— Нет! Не верю! — Танис гневно смотрел на друзей. — Даю голову на отсечение, это не так! Я вырос вместе с Гилтанасом и знаю его. Между нами в самом деле не все гладко, но мы поговорили с ним начистоту, так что вопрос исчерпан. В его предательство я поверю не раньше, чем… в предательство Карамона! Или твое! Что же до Пакс Таркаса, я дороги не знаю. Я там никогда не бывал. И вот что, — выкрикнул он яростно, утратив всякую власть над собой, — уж если не доверять кому, так это твоему братцу — и старику!
Он свирепо посмотрел на Карамона. Великан мучительно побледнел и отвернулся, опуская глаза. Танис, словно очнувшись, понял, что наговорил лишнего.
— Прости, Карамон. — Он взял воителя за плечо. — Я… я не хотел. Рейстлин не раз спасал нас в этом сумасшедшем походе. Я разошелся потому, что не могу поверить в измену Гилтанаса…
— Мы все понимаем, Танис, — сказал Стурм примирительно. — И доверяем твоему мнению. Но, как говорит мой народ, — слишком темна ночь, чтобы еще и закрывать глаза.
Танис со вздохом кивнул и положил другую руку на плечо Стурма. Трое мужчин обнялись и некоторое время стояли молча. Потом покинули рощу и вернулись в Зал Неба, где Беседующий-с-Солнцами говорил что-то своим воинам.
— Что значит «Сла-Мори»? — спросил Карамон.
— «Тайный Путь», — перевел Танис.
…Вздрогнув, Танис проснулся, хватаясь за кинжал, висевший на поясе. Темная тень склонилась над ним, закрывая звезды над головой. Мгновенным движением Танис сгреб незваного гостя за одежду и повалил его на себя, приставляя к обнаженному горлу острое лезвие.
— Танталас!.. — Смутный блеск стали сопроводил испуганный вскрик.
— Лорана, — ахнул он.
Он ощутил дрожь ее тела, длинные разметавшиеся волосы окутали обоих. На ней была всего лишь тоненькая ночная рубашка; плащ, накинутый сверху, в короткой схватке свалился. Лорана лежала у Таниса на груди, не смея пошевельнуться от страха. Могла ли она думать, что ее любимый окажется… еще и таким? Будь она врагом, она была бы уже мертва — валялась бы с перерезанным горлом…
— Лорана… — хрипло повторил Танис, неверной рукой пряча кинжал в ножны. Оттолкнув девушку, он сел, злясь на себя за то, что так напугал ее. И еще за то, что ее прикосновение неожиданно пробудило что-то в глубине его существа. В тот краткий миг, когда она прижалась к его груди, он успел ощутить и аромат ее волос, и тепло тоненького тела, и легкое движение бедер, и нежную податливость груди. Когда он уходил из Квалинести, Лорана была девочкой. Вернувшись, он застал женщину — прекрасную и желанную женщину…
— Во имя Бездны! — сказал он. — Что ты бегаешь по ночам?..
— Танталас, — с трудом выговорила она, запахивая плащ. — Я пришла просить тебя переменить решение. Пусть твои друзья освобождают заточенных в Пакс Таркасе людей, но ты — ты должен отправиться с нами! Не рискуй жизнью понапрасну! Мой отец в отчаянии; он готов на все. Он не верит, что из этого что-нибудь получится… я знаю, что он не верит, но выбора у него нет. Он уже скорбит по Гилтанасу, словно по мертвому! Я потеряю брата… я не могу потерять еще и тебя!