Драконы осенних сумерек
Шрифт:
Рейстлин окинул стражников-эльфов презрительным взглядом и поспешил на подмогу. Взяв старика под руку, он поправил его шляпу.
— Слава истинным Богам! — облегченно вздохнул волшебник, бестолково заморгал и торопливо присоединился к друзьям. Правитель проводил его недоумевающим взглядом, а потом, точно во сне, повернулся к Золотой Луне.
— Прими мои извинения, госпожа с Равнин, — сказал он негромко. — Увы, вот уже три века, как не стало эльфийских жрецов… целых три века в наших краях не видали символа Мишакаль. Мое сердце облилось кровью при одной мысли о том, что священный амулет мог быть осквернен… Прости же меня. Мы так давно отчаялись, что я не распознал светоча надежды. Прошу тебя, поведай нам свою историю — если, конечно, ты не слишком утомлена…
И Золотая Луна поведала о том, как попал к ней медальон. Начав со странствий Речного Ветра и побития камнями, она рассказала о встрече в гостинице и о путешествии в Кзак Царот, о гибели драконицы и о дарованном ей ожерелье Мишакаль.
Но о Дисках не упомянула ни словом.
Солнце клонилось к закату; свет, игравший в Башне, приобрел сумеречные тона. Когда Золотая Луна умолкла, правитель долго молчал…
— Я должен обдумать твой рассказ… и то, что он для нас означает, — сказал он наконец. И повернулся к Друзьям: — Я вижу, вы утомлены: иных из вас поддерживает лишь мужество. Поистине, — он улыбнулся, взглянув на Фисбена: тот тихонько похрапывал, прислонившись к стене, — кое-кто из вас уже спит стоя. Моя дочь Лорана отведет вас в покои, где вы, надеюсь, на время сможете забыть обо всем грустном и скверном. А вечером мы устроим пир в вашу честь, ибо вы принесли нам надежду. Да пребудет с вами мир истинных Богов…
Эльфы расступились; вперед вышла юная девушка и остановилась подле правителя. При виде ее Карамон так и замер с раскрытым ртом, у Речного Ветра округлились глаза, и даже Рейстлин в кои веки раз узрел красоту: время словно бы обтекало эльфийку стороной, не оставляя следов. Волосы ее были цвета меда, льющегося из кувшина; густой волной падали они на ее плечи и окутывали руки, достигая запястий. Нежную кожу покрывал легкий лесной загар. Утонченные эльфийские черты мило сочетались с пухлыми губами и огромными влажными глазами, беспрестанно менявшими цвет, точно листья, трепещущие в солнечном луче.
— Клянусь моей рыцарской честью, — прерывающимся голосом выговорил Стурм. — Я еще не видел женщины краше!
— И не увидишь в пределах этого мира… — пробормотал Танис.
Друзья покосились на него при этих словах, но полуэльф не заметил. Он смотрел на девушку. Стурм поднял бровь и переглянулся с Карамоном; тот подтолкнул локтем брата. Флинт покачал головой и вздохнул не то что всей грудью — всем телом.
— Кое-что проясняется, — сказала Речному Ветру Золотая Луна.
— Мне так ничего не ясно, — сказал Тассельхоф. — Может, хоть ты скажешь. Тика, что происходит?
Но Тике было не до него: рядом с Лораной она вдруг почувствовала себя кое-как одетой дурнушкой, ужасно рыжей и неприлично веснушчатой. Она поспешно запахнула блузку на полной груди, мечтая о том, чтобы блузка волшебным образом изменила фасон. Или мягкие холмики под ней уменьшились хоть немного…
— Что происходит? — прошептал Тассельхоф. Ему не давали покоя значительные взгляды, которыми обменивались друзья.
— Не знаю! — отрезала Тика. — Лично я только вижу, что Карамон ведет себя по-дурацки. Нет, ты посмотри на этого увальня! Ни разу в жизни женщины не видал!..
— А она вправду хорошенькая, — похвалил кендер. — И совсем не такая, как ты. Тика. Она стройная, и ходит, точно деревце на ветру, и…
— Да замолчи ты! — свирепо огрызнулась Тика и отпихнула его, едва не свалив.
Тассельхоф посмотрел на нее с глубокой обидой и отошел к Танису, решив не спускать глаз с полуэльфа, пока не удастся вызнать, в чем дело.
— Добро пожаловать в Квалиност, почтенные гости, — застенчиво проговорила Лорана, и голос ее был подобен журчанию серебристого ручейка, бегущего в лесной тени. — Прошу вас, следуйте за мной. Здесь недалеко; вас ждет отдых, еда и питье…
И она пошла вперед, двигаясь с полудетским изяществом. Друзья расступились перед ней, как и эльфы только что. Под их восхищенными взглядами Лорана залилась краской и по-девичьи стыдливо опустила глаза. Ее ресницы взлетели лишь однажды — когда она проходила мимо Таниса. Никто, кроме полуэльфа, не заметил этого быстрого взгляда. Лицо Таниса омрачилось, глаза потемнели…
Разбудив Фисбена, друзья вышли из Башни Солнца.
6. ТАНИС И ЛОРАНА
Лорана привела их в пронизанную солнцем осиновую рощицу в самом центре города. Ни домов, ни улиц отсюда не было видно; казалось, друзья снова попали в самое сердце леса. Лишь голосок ручья, бежавшего неподалеку, нарушал тишину. Лорана указала на фруктовые деревья, росшие среди осин, и предложила спутникам угощаться. Эльфийские девушки принесли в корзинах душистый свежий хлеб. Путники умылись в ручье и растянулись на мягком мху, наслаждаясь покоем и тишиной.
…Все, кроме Таниса. Полуэльф отказался от еды и ушел за деревья, поглощенный какими-то думами. Тассельхоф, снедаемый любопытством, не сводил с него глаз.
Лорана была очаровательной и заботливой хозяйкой. Убедившись, что гости удобно устроены и ни в чем не нуждаются, она обошла всех, чтобы сказать каждому хоть несколько ласковых слов.
— Ты — Флинт Огненный Горн, не так ли? — Польщенный гном густо зарделся. — Я все еще храню те замечательные игрушки, что ты для меня делал. Мы так скучали по тебе все эти годы!
Не в силах говорить от смущения. Флинт плюхнулся на траву и уткнулся в свою кружку.
— А ты, верно, Тика? — подошла Лорана к юной официантке.
— Тика Вейлан… — потупилась девушка.
— Какое у тебя чудесное имя! А волосы какие прелестные… — И Лорана восхищенно потянулась погладить тугие рыжие завитки.
— Ты вправду так думаешь? — Тика ощутила на себе взгляд Карамона и залилась неудержимым румянцем.
— Конечно! Ну прямо чистый огонь! У тебя, наверное, и характер под стать? Я слышала, как ты спасла моего брата тогда в гостинице. Тика. Право же, я в неоплатном долгу перед тобой…
— Спасибо, — тихо ответила Тика. — У тебя тоже очень хорошие волосы…