Драконы севера
Шрифт:
Я вручил Сэмми четыре слитка золота, три как обещано и еще один за молчание. Это его очень подбодрило, и он остался в Корнхолле. Жаль, я так к нему привык…. Он даже научился чистить грязные ногти от траурной каймы…. Когда я взял в руки эти слитки, от них отчетливо запахло сливами.
Я попросил Тудора оказать Сэмми покровительство и защиту. Счастливый бургомистр рассыпался в уверениях своей дружбы и почтения.
Город мне смертельно надоел. Он забирал мои силы и мое время, а взамен я получил страх, беспокойство и плохой сон по ночам.
Я ехал домой.
Я дремал на диване, завернувшись в плащ, весело трещали поленья в печке. Домой... Домой... Домой… — стучало в голове.
Но коням требовался отдых, да и моей охране тоже.
В маленьком городке Харперхолл мы остановились на ночлег. Адель и я остались ночевать в повозке на диванах. Нам принесли с корчмы ужин. Мои люди разместились в окружающих строениях и на конюшне, на сеновалах…
Не спалось. Мысленно я уже подъезжал к нашему замку. Но еще целый день пути…
— Милорд, вы спите?
— Нет.
— Когда мы приедем в ваш замок?
— Завтра к вечеру, мне кажется не раньше.
— Вы скажете миледи обо мне все?
— От сестры у меня никогда не было тайн. Мы близнецы — как две части одного целого. Если один солжет — другой сразу же поймет.
Адель помолчала.
— Я никогда не видела горы. У вас на севере они просто огромные?
— Словами трудно описать мощь, величие горных пиков. Ты все увидишь своими глазами. Ложись ка спать.
— Я вас смущаю или стесняю. Вот не думала что лорда–дракона можно смутить. До встречи с вами я думала вы старше, лет сорока примерно.
— Это моему отцу было на вид сорок лет…
Постепенно я рассказал Адель о своем отце, о матери, о предательском деянии герцогов Бронкасл и магистра Брокена. О резне в замке. Только о наших отношениях с Сью я, конечно же, умолчал.
— У вас нет постоянной женщины, милорд?
— Постоянной?
— Ну да, жены, подруги, любовницы… Молодых людей это обычно очень беспокоит… Я имею в виду воздержание… Вы можете располагать моим телом….
— Ты девственница?
— Нет, милорд, я потеряла ее три года назад, в первый же месяц пребывания в монастыре… Я совсем не понимаю, что люди находят хорошего в этих действиях... Мне тогда было противно, больно и неприятно... Племянник епископа выбрал меня для развлечения... Это было просто мерзко...
— Ты была с мужчиной один раз в жизни?
— Нет, почему же, пришлось еще несколько раз раздвигать ноги при выполнении приказов, иначе не удалось бы приблизиться к жертвам…
— Адель, ты так спокойно об этом говоришь? Девушки не говорят мужчинам о таком! И как ты можешь предлагать мне свое тело, если для тебя это неприятно и мерзко?
— Я не девушка, я ваш паж — Алан!
Ее манера поведения выбивала меня из колеи.
— Милорд, вы спите?
— Для пажа ты очень назойлива.
— Извините, милорд, покойной ночи.
Как это в ней совмещается — нахальство и напористость и готовность выполнить приказ безоговорочно?
В конце концов я уснул.
Проснулся я под двумя меховыми плащами в объятиях Адель. Она сладко посапывала, уткнувшись носом мне в шею. Руку и ногу она закинула на меня и так уместилась на узком диване. В оконце уже брезжил рассвет. За стеной повозки слышались голоса. Мои люди просыпались. Здесь же похолодало. Печь давно затухла, и при выдыхании облачко пара появлялось перед лицом на несколько мгновений.
Я не двигался — пусть еще немного поспит. Несчастная девочка с искалеченной судьбой. Что же за негодяй ее папаша — барон Сомерсби!
Я гулял по двору после завтрака. Запрягали лошадей в повозку. Мои люди без суеты, седлали коней, готовились к отъезду. Я смотрел на север. В снежной дымке там прятались уже близкие горы…
Топот копыт. Три всадника въехали во двор. Горцы выдвинулись вперед, зашелестели мечи в ножнах.
Самый первый всадник спешился, отбросил назад капюшон. Майлз Гринвуд.
Он приблизился и опустился на колено.
— Милорд, примите мою вассальную клятву…
— Приветствую вас, барон, а где же ваш отец?
— Он остался в замке по причине болезни, милорд.
Он что-то недоговаривал. Но у меня не было причин ему отказывать и я произнес нужные слова и выслушал его клятву.
— Позвольте сопровождать вас до перевала, милорд?
— Как вам будет угодно, мой дорогой барон.
Это оказалось только началом. Весь день к нашему отряду присоединялись местные аристократы и приносили вассальную клятву. К концу дня все лица этих людей просто слились в одно — подобострастное, испуганное, ждущее. Адель тут же записывала их имена, титулы и владения на листе пергамента. У нее оказался ровный и округлый почерк. Мне пришлось ехать верхом. Длинный меховой плащ плохо спасал от мороза, да и кольчуга не прибавляла тепла, скорее наоборот.
До перевала мы добрались в сумерках. Здесь я распрощался с дворянами, распив с ними бочонок бордового вина.
— Они меня утомили — пожаловался я, размещаясь в повозке и снимая кольчугу. — И времени пришлось затратить так много…
— Они вас боятся, милорд. — Адель подбросила еще поленьев в печку и завернулась в плащ.
— Но почему-то с клятвами они поспешили ко мне только сейчас?
— А вы убили младшего герцога, захватили замок и показали свою силу... Господь на стороне больших кулаков…
— Откуда эта фраза?
— Из уст нашей настоятельницы, матери Елены. Она любила часто ее повторять.
Незаметно в покачивающейся повозке я заснул.
Разбудил меня вежливый стук в дверцу. Это был Гвен Макнилл.
— Милорд, мы в долине Холлилох.
Я выбрался из повозки. Ярко светила луна. Мерцали звезды в морозном небе… Под луной сияли снега. Ночь от этого сияния отступила в тени.
Я обернулся, позади было ущелье, здесь в конце лета мы приняли первый бои и одержали первую победу… Полукругом ко мне лицом стояли десять горцев и Гвен, их командир. За эти месяцы мы многое с ними повидали. Они были моей охраной и доверенными людьми.