Драконы средней полосы
Шрифт:
Ну да ничего, сейчас он сделает то, что собирался, и Жанне больше никогда не придётся терпеть такое. Никто и никогда не посмеет её ударить.
– Я хочу диски сдать. Вчера какое-то недоразумение вышло. Серёжа не поймёт, если мы… я ему такое… на день рождения… – Она словно боялась, что её сейчас отругают и выставят вон, он чувствовал это по её интонациям, и в груди вскипала холодная ярость. – Только у меня чеков не осталось…
– Слушай, я давно тебя знаю, – он пытался говорить спокойно и размеренно, – я всё понимаю. Вообще всё. Ты ведь их поменять пришла?
– Да, поменять.
– Сейчас
– Давай вот этот! – Жанна вертела в руках запечатанный сиди с голубой обложкой, на которой призрачный мужчина в императорской короне выходил из ночного моря. – И что-нибудь из «Арии».
– Ага! А себе не хочешь ничего? «Мельницу» там? Или, может, «Семиречье»? Очень приятные ребята, недавно их нашёл.
В этот момент оба новых диска перебирались к Жанне в сумочку, а КиШ и ГрОб вернулись на прилавок.
Сейчас она откажется, тихо и вежливо, застегнёт молнию и уйдёт, а он так и останется с перстнем – ждать следующего подходящего случая. Если вообще дождётся.
– Да нет, спасибо, мне что-то не до музыки.
– Тогда, может быть, колечко? – он наконец достал крохотного серебристого дракончика и положил перед ней.
– Ой, какая прелесть! Я ведь могу померить?
– Конечно! – Он чувствовал, что сердце колотится так быстро и громко, что, кажется, это слышно и Жанне.
Кольцо скользнуло на безымянный палец левой руки легко и свободно, прозрачные камушки драконьих глазок сверкнули… – и потемнели. Он еле сдержался, чтобы не дёрнуть Жанну за руку, чтобы получше разглядеть их. Сердце билось уже где-то в горле, ему казалось, что он сейчас просто упадёт в обморок.
– Такое красивое! Даже не хочется снимать! – Жанна сама протянула ему ладонь, чтобы он мог получше рассмотреть перстень. – Сколько я должна?
Дракон смотрел на него чёрными блестящими глазами и, кажется, оскаливал крошечную металлическую пасть.
– Нисколько. Это подарок. От меня.
***
Монастырь стоял на крутом берегу реки в полукилометре от обрыва, так что, если ехать к нему со стороны посёлка, кажется, что белые стены с башенками и недавно позолоченные маковки парят над рекой.
Ната бросила на него взгляд (прежнего восторга она давно не испытывала, и припарковала свой Гелендваген у ворот старого деревенского дома с солнечными колёсами на фасаде.
Она одёрнула блузку, взбила и откинула назад длинные чёрные волосы, посмотрела на своё отражение в оконном стекле, и лишь убедившись, что всё в идеально, поднялась на крыльцо и постучалась. Ответа не было. Постучалась еще раз и, так и не получив отклика, толкнула дверь. Дверь с табличкой «Татьяна И, доктор народной медицины» висела криво, потому поддалась с трудом.
Войдя в полутемную комнату, Ната устроилась за столом и осмотрелась. По стенам были развешаны пучки серых припыленных трав. Под кроватью, накрытой вязанным кружевным покрывалом, стояли банки и бутыли темными жидкостями.
На протёртой местами скатерти лежали затёртые карты Таро. Большая часть из них была повёрнута рубашками вверх, но четыре оставались открытыми. В предсказания будущего Ната не верила, чем в своё время доводила Танори до белого каления,
Заскрипели половицы, и в комнату вошла миниатюрная женщина неопределённого возраста – то ли двадцати, то ли пятидесяти лет от роду. Стягивая перепачканные в земле перчатки, она склонила голову и церемонно произнесла:
– Здравствуй, госпожа! – В её голосе звучало смирение, а чёрные миндалевидные глаза смотрели с испытующей насмешкой. – Ты всё-таки решилась взять у меня пару уроков гадания?
***
Танори двигалась легко и размеренно – аккуратно собрала карты и спрятала их в шкатулку, разлила пахнущий мятой и душицей чай в бело-зелёные чашки, жестом предложила Нате сесть.
Устроившись за столом, Ната в очередной раз подумала: «Зачем Танори вся эта игра в местную? Все эти вязаны салфеточки на комоде, чашки эти пошлые с букетиками, травы, которые годами не меняются? Неужели она не понимает, что все видят: она здесь чужая и никогда не будет своей?» Ей казалось, её сюда позвали только для того, чтобы лишний раз вывести из себя.
Танори достала из сахарницы кусок рафинада, повертела его с задумчивым видом и положила обратно.
– То, что ты задумала – преступление, – сказала она, глядя в глаза Нате.
– С чего ты взяла, что я что-то задумала? Опять карты подсказали?
– И они тоже. Но больше опыт и здравый смысл. – Танори сделала глоток чая. – Не забывай, я учила тебя, я знаю, на что ты способна.
– Ты предлагаешь просто смотреть, как Чёрная сожрёт Альорда, а потом примется за остальных? Ты не боишься за себя? За Кару? За Мэльира? За Риоку, в конце концов!
– Боюсь. Но я достаточно стара и знаю, что есть вещи и пострашнее смерти. Прискорбно, если Мэльир думает иначе.
Ната ощутила, как к щекам и лбу от гнева прилила кровь. Она с большим трудом подавила желание грохнуть чашкой по столу и посмотреть, как отреагирует Танори. Вместо этого она спросила:
– Что будет, если я не воспользуюсь твоим советом?
– Перестанешь быть Старейшей, моя госпожа. Вот и выбирай, что тебе дороже – Альорд или власть. Сохранить и то, и другое не получится.
***
В «Буддийском дворике» как всегда было людно. Из колонок разливался меланхоличный лаунж, бритые наголо официанты в оранжевых одеяниях разносили заказы.
Ната выбрала столик рядом с огромным бассейном и теперь наблюдала за раскормленными золотыми рыбками. Мэльир опаздывал. Иногда она поднимала голову, окидывала взглядом зал и возвращалась к своему умиротворяющему занятию.