Драконы во гневе

Стэкпол Майкл А.

Они подъезжали все ближе и ближе. Конница подошла достаточно близко, чтобы генерал мог увидеть воинов, сражавшихся с бормокинами и плюющимися вилейнами. Мелькали боевые топоры, сверкали длинные ножи. Трупы людей и животных откатывались в стороны. Крики и стоны заглушали боевые кличи, но кое-где все же можно было расслышать радостные возгласы. Направив коня на склон баррикады, джеранский генерал тоже закричал:

— За герцога Михаила!

Адроганс вытащил свой меч и наклонился вперед, понукая коня. Сильные мускулы животного напряглись, и оно понеслось вверх. Один камень ушел

из-под копыт. Но жеребец удержал равновесие, отпрыгнув в сторону. Пена хлопьями капала со шкуры скакуна, поводья промокли, но в конце концов конь и всадник достигли вершины.

Секунду Адроганс обозревал сердце Сварской. Он ожидал увидеть обугленные руины, поскольку те части башен, которые виднелась из-за стен города, производили такое впечатление. Но его ожидания не оправдались. Улицы оказались чистыми, а здания, — если не считать того, что кое-где облезла краска и штукатурка, — стояли нетронутыми. После того что осталось от Свойна и внешнего города, сложно было представить себе столь жизнерадостную картину.

Издалека можно подумать, что этого места война даже не коснулась.

Но генерал видел все это вблизи. Он направил коня по улице, — знаки войны были повсюду. Кровь текла по канавам, трупы лежали по обочинам мощеных дорог. Обуглившиеся скелеты, тела разрубленные на куски. Раненые подергивались, кричали и шарили руками в поисках укрытия, оружия или чего-нибудь, что поможет им.

Конная Гвардия пробралась сквозь пролом вслед за командиром. Он повел их на восток. Орканнелская Королевская Гвардия устремилась следом — они быстро добрались до главных ворот. Там они обнаружили кавалерию авроланов, сосредоточенную для отражения нападения у главных ворот. Всадники Адроганса врезались в полк с тыла, сбивая противника с коней, яростно кося ряды неприятеля.

Орканнелская Королевская Гвардия сместилась влево и раздавила два последних вражеских отряда, которые ожидали в стороне. Авроланы оказались запертыми на улицах города, только тылы могли обратиться в бегство. Но далеко убежать они не могли, тем более что их преследовали жаждущие мести воины, которые после многих лет изгнания наконец вернули себе потерянную родину.

Всадники спешились и бегом поднялись в надвратные помещения.

Любой авролан может вылить расплавленный свинец или кипящее масло на войска, входящие в ворота. У них могут оказаться наготове даже взрывпакеты. Но конногвардейцы, держа наизготовку окровавленные мечи, ворвались в помещение и уже через несколько минут вернулись с победой.

Адроганс отправил еще отряд очистить от неприятеля главные ворота, а затем Каро и его Альцидская Конная Гвардия въехали в город. Они рассеялись по улицам, преследуя и добивая врага. С восточной стороны через брешь в стене, расчищенную Кланом Цуво, в столицу вошли Саваррские Рыцари и Матравская Конница.

Несмотря на успех, что-то было не так. Адроганс чувствовал это. Он потерял людей, но их число и рядом не стояло с тем количеством, которое он должен был потерять. Не было драгонелей — ни в городе, ни на мосту, ни у Трех Братьев. Войск было мало. И город оказался нетронутым.

Рядом возник Пфас:

— Башня.

Адроганс

посмотрел наверх и увидел пламя. Оно поднялось в воздух. Оба — отец и сын — сидели верхом на коне с огненными крыльями дракона. Они поднялись в небо, совершив круг над башней, и направились на северо-восток.

Нефри-кеш отсалютовал Адрогансу.

Нефри-леш издевательски засмеялся.

* * *

Освободив город, Адроганс вошел в башню, сопровождаемый Каро, Пфасом, несколькими жусками и двумя гвардейцами, присутствовавшими при смерти герцога Михаила. Они осторожно поднялись по лестнице. Опасаясь ловушек и западней, они поднимались медленно, будто бы каждая ступенька могла предать.

Боль снова дремала, но Адроганс не боялся.

На вершине башни в наполовину открытой комнате, но каким-то непонятным образом защищенной от непогоды, они нашли накрытый стол. Еда еще не остыла. Свечи сгорели только наполовину, так что войди они в башню сразу же после ухода сулланкири, то застали бы весьма милую картину.

Пфас презрительно хмыкнул:

— Слишком много стульев.

Адроганс двинулся во главу стола. Там, вместо блюда, он нашел кусок пергамента, пригвожденный кинжалом. Почерк был разборчивым, но генерал обнаружил на пергаменте странное темное пятно.

Кровь. Она еще не высохла.

Адроганс тяжело оперся на стол и прочитал вслух:

— «Мой дорогой генерал Адроганс. Я поздравляю Вас с блестяще проведенной кампанией. Ни я, ни моя госпожа не думали, что Вы способны вести войну в зимних условиях. Поэтому я был захвачен врасплох, без подкреплений, которые сейчас так необходимы на востоке. Вы отвоевали свободу Окраннела. Я находился здесь, чтобы присутствовать при падении города, и, хотя мне грустно, что моя госпожа лишилась столь важного объекта, я не хочу отбирать у Орканнелского народа родину. Теперь они будут жить в мире и покое, которых я никогда не знал и вряд ли узнаю. С глубоким восхищением, нижеподписавшийся Нефри-кеш».

Каро воззрился на джеранского генерала:

— Не может быть, чтобы он это написал.

— Прочти сам.

Альцидский генерал нахмурился:

— Мы выиграли, потому что сумели напасть как раз тогда, когда армии Кайтрин были необходимы где-то еще?

— Выдумка. Драгонели, задействованные у Луррии или Порджала, с легкостью могли быть доставлены сюда за пять дней. То же самое и с войском. С тех пор как мы взяли Цитадель Три Брата, прошел целый месяц. Этот город должен кишеть бормокинами.

Каро тяжело вздохнул и уставился в окно, выходящее на городскую стену:

— Зачем тогда это представление? Он мог разбить нас у моста. Он мог разбить нас здесь. Зачем?

Пфас подошел и взял с блюда то, что напоминало куриную ножку:

— А что вы волнуетесь? Ведьма потеряла город.

— Ты ошибаешься, дядя. Она его не потеряла, — Адроганс нахмурился. — Она нам его продала. Но вот за что?

Жускский шаман усмехнулся:

— Время покажет.

— Верно, — Адроганс поежился. — Только сдается мне, это не та сказка, которую мне хочется услышать.