Драконы зимней ночи
Шрифт:
— Я сейчас, секундочку! — бодро пообещал он. Но только взял в руки отмычку, как что-то наподдало ему сзади. — Эй, осторожнее! — раздраженно бросил он через плечо. Потом обернулся… и в ужасе замер. Тика лежала на земле, ее рыжие кудри слиплись от крови… — Нет! — разом потеряв голос, прошептал кендер. — Только не Тика!..
А может быть, она просто ранена? Может быть, если удастся затащить ее в Башню, кто-нибудь сумеет ей помочь?.. У Таса дрожали руки, перед глазами все плыло — слезы слепили его. Надо спешить, спешить изо всех сил. Что же он не открывается, этот замок!.. Ведь он так прост!..
В отчаянии Тас дернул отмычку… и почувствовал легкий укол в палец. Замок щелкнул, дверь Башни начала медленно раскрываться, но Тассельхоф видел только свой палец, на котором поблескивала крохотная капелька крови. Из замка торчала тонкая золотая иголочка. Простой замок. И в нем совсем простенькая ловушка. В которую он и попался. Уже чувствуя, как разливается по жилам смертоносный жар начавшего действовать яда, он посмотрел вниз и увидел, что опоздал. Тика была мертва.
Рейстлин с братом благополучно пересекли лес. Карамон со все возраставшим изумлением следил за тем, с какой легкостью Рейстлин отгонял прочь нападавшие на них злобные существа. Иногда он разил их удивительными, неслыханной силы заклятиями; в других случаях хватало простого напряжения воли.
С Карамоном Рейстлин был необыкновенно добр и заботлив. День угасал, и ослабевший великан все чаще останавливался передохнуть. К наступлению сумерек он едва переставлял ноги, тяжело опираясь на плечо брата. Силы покидали его. А вот Рейстлин, напротив, делался все сильнее.
И вот, когда ночные тени милосердно прикончили жалкий зеленоватый свет дня, близнецы добрались до Башни и остановились у ее подножия. Карамона лихорадило от боли.
— Дай я присяду, Рейст, — проговорил он. — Передохну чуток…
— Конечно, братец, присядь, — мягко отвечал Рейстлин. И бережно усадил Карамона у жемчужной стены Башни. Потом отступил на шаг. Его блестящие глаза были холодны и спокойны. Он сказал:
— Прощай, Карамон.
Тот уставился на брата, не веря собственным ушам. В сторонке, под деревьями, стояли неупокоенные эльфы, следовавшие за близнецами неотлучно, хотя и на почтительном расстоянии. Поняв, что маг, сдерживавший их, собирался уйти, они придвинулись ближе…
— Неужели ты бросишь меня здесь, Рейст? — медленно выговорил Карамон. — Я же не смогу драться. Я Так ослаб! Я без тебя пропаду…
— Вполне вероятно, братец, вполне вероятно, — ответил волшебник. — Но, видишь ли, ты мне больше не нужен. Вся твоя сила — во мне. И теперь я таков, каким должен был быть, не сыграй со мной злую шутку природа. Теперь я полноценен и полон сил!
Карамон смотрел на него, силясь понять. Рейстлин повернулся и зашагал прочь.
— Рейст!..
Исполненный муки крик Карамона заставил мага остановиться. Лица Рейстлина не было видно в потемках надвинутого капюшона — только блеск золотых глаз.
— Понял теперь, каково быть беззащитным и слабым? — спросил он тихо. И пошел дальше — ко входной двери Башни, где лежали в траве трупы Тики и Таса. Не останавливаясь, Рейстлин перешагнул через мертвого кендера и исчез в темноте.
Выскочив к Башне, Стурм, Танис и Китиара увидели у ее подножия чье-то тело: призрачные воины уже окружили упавшего и, вопя, замахивались ледяными клинками.
У Таниса остановилось сердце. Он закричал:
— Карамон!..
— Где его брат, хотел бы я знать? — сказал Стурм и покосился на Китиару. — Похоже, бросил его умирать!
Все вместе они бросились на помощь богатырю. Мечи Стурма и Китиары разогнали эльфов, а Танис склонился над израненным Карамоном.
Умирающий великан поднял глаза… Он мало что видел сквозь кровавую пелену, но Таниса все же узнал. Собрав последние силы, захлебываясь кровью, он выговорил:
— Присмотри за Рейстлином, Танис… Я ведь больше не смогу о нем позаботиться. Береги его…
— Беречь?.. ЕГО? — в ярости выкрикнул Танис. — После того, как он тебя здесь бросил?
Карамон обмяк в его объятиях, устало закрывая глаза.
— Нет, Танис… — прошептал он. — Это я велел ему уходить…
И голова богатыря безжизненно упала на грудь.
Ночной мрак сгустился окончательно, и эльфы почему-то исчезли. Китиара и Стурм стояли подле мертвого великана.
— Ну? Что я тебе говорил? — резко спросил Стурм.
— Бедный Карамон, — прошептала Китиара, наклоняясь над телом. — Почему-то мне всегда казалось, что именно так все и кончится… — Она помолчала немного, потом тихо добавила, размышляя вслух: — Значит, наш маленький Рейстлин и в самом деле обрел силу и могущество!
— Ценой жизни брата, — сказал Танис.
Китиара мельком посмотрела на него, словно не в силах взять в толк, о чем это он. Потом пожала плечами. Она смотрела на окровавленного Карамона.
— Бедный малыш, — сказала она негромко.
Стурм прикрыл тело своим плащом, и все втроем они направились ко входу в Башню.
— Танис, смотри… — Стурм вытянул руку.
— Ох, только не это!.. — простонал Полуэльф. — Тас!.. И Тика!..
Тело кендера, искореженное предсмертными судорогами, скорчилось у самого порога. Рядом с ним лежала официантка; рыжие кудри запеклись кровью. Танис опустился на колени… Одна из сумочек кендера раскрылась, ее содержимое раскатилось по полу. Танис заметил блеск золота и подобрал колечко эльфийской работы, сделанное в виде переплетенных листьев плюща. Слезы затуманили его взор. Он закрыл руками лицо…
Стурм взял друга за плечо:
— Мы все равно ничем не поможем им, Танис. Надо идти, мы должны с этим покончить! И будь что будет, но Рейстлина я…
Нам это снится, твердил про себя Танис. Это всего лишь сон!.. Нет. Это Рейстлин так говорил. А я видел, во что он превратился…
Сейчас я проснусь, приказал он себе, напрягая всю силу воли, заставляя себя поверить, что это не наяву. Но когда он открыл глаза, перед ним по-прежнему был мертвый кендер, распростертый на каменном полу.