Драконы зимней ночи
Шрифт:
Ей почудилось, будто эльф, услышав такие новости, побледнел, но тут же вновь овладел собой:
— Твоего брата не оставят без ухода. Я пошлю за целителем…
— Не нужен нам твой целитель! — сказала Лорана. — Вот этот человек — жрец Паладайна. Он и поможет моему брату.
— Человек? — сурово переспросил эльф.
— Да, человек! — выкрикнула Лорана. — Эльфы ранят моего брата, так почему бы мне не обратиться за помощью к человеку? Элистан…
Жрец шагнул вперед, но по знаку вожака сразу несколько эльфов схватили его и завернули ему руки за спину. Стурм хотел броситься на помощь, но Элистан остановил его взглядом и со значением покосился на Лорану. И Стурм отступил, поняв его молчаливое предупреждение: от
— Отпустите его! — потребовала она. — Пусть он лечит брата!
— Мне трудно поверить, госпожа Лорана, что у Паладайна снова появились жрецы, — ответил эльф. — Всем известно, что священство перевелось на Кринне с тех самых пор, как Боги отвернулись от нас. Я не знаю, кто этот шарлатан и каким образом он вкрался к тебе в доверие. Но допустить, чтобы его руки — руки человека — прикасались к эльфу? Никогда.
— К эльфу, которого вы считаете врагом?
— Даже если бы он был убийцей моего отца, — угрюмо кивнул предводитель. — Позволь, однако, госпожа Лорана, переговорить с тобою наедине: тебе следует знать, что творится на Южном Эрготе…
— Ступай, девочка моя, — уловив ее замешательство, сказал Элистан. — Только ты одна можешь спасти нас. А я побуду с Гилтанасом…
— Хорошо, — Лорана поднялась с колен и отошла в сторонку вместе с предводителем эльфов.
— Ох, не нравится мне это! — нахмурился Дерек. — Для чего, спрашивается, ей понадобилось выбалтывать им об Оке?
— Они все равно слышали, как мы о нем говорили, — устало ответил Стурм.
— Да, но она прямо указала им, где оно лежит! Нет, не верю я ни ей, ни ее племени! Как знать, о чем они там договариваются?..
— Ну, хватит! — проскрипел чей-то голос, и рыцари с удивлением воззрились на Флинта, с трудом поднимавшегося на ноги. Он все еще зябко стучал зубами, но глаза его глядели на Дерека холодно и недобро. — Вот что, над-д-доел ты мне д-д-до смерти, г-г-господ-дин Великий и Мог-гучий!
И гном сжал зубы, чтобы они поменьше стучали. Стурм хотел вмешаться, но Флинт отпихнул его и встал перед Дереком. Видок был еще тот — Стурм впоследствии с улыбкой вспоминал эту сцену, надеясь когда-нибудь пересказать ее Танису. Гном, с его длинной, мокрой, растрепанной бородой и в одежде, с которой ручьями стекала морская вода, едва доставал макушкой Дереку до ремня — и отчитывал рослого, гордого Соламнийского Рыцаря совершенно так же, как если бы перед ним стоял Тассельхоф.
— Вы, рыцари, до того обросли железяками, что у вас от них уже последние мозги заржавели! — негодующе фыркал гном. — Если вообще было чему ржаветь, в чем я лично глубоко сомневаюсь! Я-то видел, как она превращалась из грудного младенчика в прекрасную женщину. И вот что я скажу тебе, надутый вояка: на всем Кринне не сыскать никого мужественней и благородней ее! А тебя достает, что девочка шкуру твою спасла. Никак не можешь этого пережить!
Даже в свете факелов было заметно, как темная кровь бросилась Дереку в лицо.
— Я не прошу ни гномов, ни эльфов защищать меня… — начал он гневно, но в это время к ним возвратилась Лорана. Глаза ее горели.
— В моем племени завелось зло!.. — пробормотала она сквозь зубы. — Как будто его и так не хватает!..
— Так что все-таки происходит? — спросил Стурм.
— Дело вот в чем. На Южном Эрготе оказалось сразу три эльфийских народа…
— Три народа? — встрял Тассельхоф, с величайшим любопытством глядя на Лорану. — Что еще за третий народ? Откуда он появился? А можно будет на них посмотреть? Я ни разу не…
Терпение Лораны лопнуло.
— Тас, — сказала она ровным голосом. — Иди посиди с Гилтанасом. И попроси Элистана подойти сюда.
— Но как же…
Стурм напутствовал кендера шлепком:
— Живо!
Безутешный и глубоко оскорбленный, Тассельхоф поплелся туда, где все еще лежал Гилтанас. И сел подле него на песок, дуясь на весь белый свет.
— Третий народ — это Каганести, что на Общем языке значит Диковатые Эльфы, — рассказывала Лорана. — Они сражались за нас во дни Братоубийственных Войн. В награду за верность Кит-Канан отдал им во владение горы Эргота: это было еще до Катаклизма, при котором между Эрготом и страной Квалинести образовался пролив. Неудивительно, что о Диковатых Эльфах мало кто слышал. Они — скрытный народ и живут сами по себе. Когда-то их еще называли Пограничными Эльфами. Воины они отменные и сослужили Кит-Канану не одну службу, но городов строить не захотели. Наоборот — они сблизились с друидами и переняли их науку, восстановив древнейшие обычаи эльфов. Мое племя считает их варварами — точно так же, как вы, люди, считаете варварами жителей Равнин… Так вот, несколько месяцев тому назад, когда эльфам Сильванести пришлось уходить из родных мест, они переправились сюда, испросив позволения у Каганести пожить какое-то время на острове. А потом и мой народ, Квалинести, пересек море, оказавшись здесь же. Так встретились родичи, столетиями жившие в разлуке.
— Не вижу, какое это имеет отношение… — перебил Дерек.
— Сейчас увидишь, — сказала она и, набрав в грудь побольше воздуху, добавила: — Ибо наши жизни зависят от того, сумеем ли мы понять происходящее здесь… — Голос ее дрогнул, и Элистан, придвинувшись поближе, ободряюще обнял ее за плечи. — Все начиналось более или менее мирно, — продолжала Лорана. — Изгнанников сближала сама общность судеб, ведь оба народа злые силы вынудили уйти из родных мест. Каждый принялся строить себе здесь, на острове, новый дом: Сильванести — на западном берегу, а Квалинести — на восточном, по разные стороны реки Тон-Цалариан — «Реки Мертвых» на языке Каганести. Каганести же населяли гористый край к северу от реки… Поначалу Сильванести и Квалинести даже пробовали подружиться, но тут-то и начались неприятности. Ибо, стоило им встретиться, как тут же начали вспоминаться старинные обиды и распри… подумайте, это после столетий разлуки! — Лорана закрыла глаза, так тяжко было ей говорить об этом. — В общем, Реку Мертвых теперь было бы правильнее называть Тон-Цалариотом — Рекой Смерти…
— Ну, ну, девочка, — проворчал Флинт, касаясь ее руки. — У нас, гномов, тоже бывает подобное. Ты сама видела, как со мной обращались в Торбардине. Гном холмов для горных — уже чужой! Самая жестокая вражда и бывает-то всегда между родственниками…
— До прямых убийств дело пока еще не дошло, но мысль о том, что это легко может случиться, так потрясла оба народа, что было категорически запрещено кому-либо пересекать реку, — продолжала Лорана. — Вот так обстоит дело на сегодняшний день. Ни одна сторона не доверяет другой. Все заняты ловлей шпионов и обвиняют друг дружку в том, что те, мол, продались Повелителям Драконов…
— Понятно теперь, почему они напали на нас, — пробормотал Элистан.
— А что там эти Ка… Кага… — Стурм так и не одолел незнакомое эльфийское слово.
— Каганести, — Лорана устало вздохнула. — Увы! Им-то, пустившим нас на свои земли, и пришлось хуже всего. Этот народ всегда был беден… разумеется, по нашим меркам, а не по их собственным. Они никогда не гнались за достатком — жили в лесах, кормясь охотой и земными дарами. Они не засевают полей, не куют металла. Наше оружие и украшения произвели на них огромное впечатление. Молодежь потянулась к Сильванести и Квалинести, надеясь выведать секреты изготовления золотых и серебряных драгоценностей. И стального оружия… — Лорана прикусила губу, лицо ее окаменело: — Мне мучительно стыдно говорить о том, как своекорыстно использовал мой народ бедность и простоту Диковатых Эльфов. Они превратили их в рабов! И, конечно, вождям Каганести вовсе не нравится, что молодежь уходит к чужакам, а старинным обычаям племени грозит забвение…