Драконы зимней ночи
Шрифт:
Некоторое время все молчали. Флинт лягнул Таса ногой под столом, и оскорбленный кендер надулся. Правда, он довольно скоро утешился, обнаружив, что его сосед по столу, знатный эльф, куда-то отлучился и позабыл на скамье свой кошелек. Кендер тотчас же занялся изучением содержимого кошелька и не отрывался от этого интереснейшего занятия до самого конца пира. Флинт же, при обычных обстоятельствах не спускавший с него глаз, утратил бдительность. Он-то хорошо понимал, что дело пахло бедой. Он видел, что Дерек был в ярости — лишь строгий кодекс приличия удерживал рыцаря за столом. Лорана тоже молчала, но и к еде более не прикасалась, лишь рассеянно ковыряла вилкой тонкую узорчатую скатерть. Она была очень бледна — Флинт заметил это, даже несмотря на загар, покрывавший ее щеки. Гном. Он легонько толкнул локтем Стурма.
— Мы-то, дураки, думали, что прошли огонь и воду, добывая Око из замка Ледяной Стены, — сказал он ему вполголоса. — Подумаешь, удрать от свихнувшегося колдуна да нескольких человеко-моржей. Знать бы нам тогда, что придется иметь дело сразу с тремя народами эльфов!..
— Попробуем договориться с ними, — так же тихо ответил Стурм.
— Договориться! — фыркнул гном. — Договаривался камень с булыжником!..
И он не ошибся. После ужина, когда эльфы начали расходиться. Беседующий попросил друзей задержаться. Гилтанас сел подле сестры; оба с нарастающим беспокойством следили за тем, как Дерек пытался «договориться» с правителем.
— Око принадлежит нам, — произнес он ледяным тоном. — У тебя нет на него никаких прав, как нет их и у твоих дочери или сыном. Они путешествовали со мной потому лишь, что я им это позволил, выручив обоих во время разрушения Тарсиса. Я рад, что мне довелось доставить их на родину, и благодарю тебя за гостеприимство. Но не далее как завтра я отправляюсь на Санкрист. И забираю Око с собой.
Поднялся Портиос.
— Возможно, — сказал он, — кендер тоже заявит, что Око принадлежит ему. Это не имеет никакого значения. — Молодой вельможа говорил ровно и учтиво, но голос его был подобен отточенному ножу. — Око у эльфов и пребудет у них. Неужели ты полагаешь, что у нас хватит глупости позволить людям отобрать у нас бесценную добычу и наделать в мире еще больше беды?
— «Еще больше беды!» — побагровел Дерек. — Похоже, вы так и не поняли, в какую беду уже угодил этот мир! Драконы успели выгнать вас из родных мест и вот-вот нападут на нашу страну. Только мы, в отличие от вас, не помышляем о бегстве. Мы дадим отпор и будем сражаться! Может статься, Око — наша единственная надежна…
— Я уже сказал, что удерживать вас здесь не собираюсь. Можете, если хотите, вернуться домой и изжариться в драконьем огне, — ответил Портиос. — Это вы, люди, потревожили древнее зло, вот и сражайтесь с ним сами. Повелители Драконов уже отняли у нас все, что хотели, и теперь, без сомнения, оставят нас в покое. Здесь, на Южном Эрготе, Оку ничто не грозит.
— Глупец! — кулак Дерека с треском опустился на стол. — У Повелителей Драконов только одна цель — завоевание всего Ансалона! Всего! В том числе и вашего несчастного островка! Быть может, на какое-то время вас и впрямь оставят в покое. Но если сомнут нас — очень скоро настанет и ваш черед!
— Он прав, отец. И ты сам это знаешь, — сказала Лорана. Это была неслыханная дерзость: эльфийские женщины не присутствовали на военных советах и уж тем более не высказывались на них. Ей, Лоране, было позволено сидеть здесь только ввиду ее непосредственного участия в обсуждавшихся событиях. Поднявшись на ноги, она обратилась к брату, который смотрел на нее с величайшим неодобрением: — Там, в Квалинести, отец говорил нам, что Повелитель Драконов мечтал не только о наших землях, но и о том, чтобы полностью истребить наш народ. Неужели ты позабыл?
— Ерунда! Мало ли о чем мог мечтать Верминаард. К тому же он мертв…
— Да! — гневно выкрикнула Лорана. — Но это мы его истребили, не ты!
— Лорана! — Беседующий-с-Солнцами выпрямился во весь рост, оказавшись даже выше старшего сына. — Не забывайся, женщина. Ты не смеешь разговаривать подобным образом со своим старшим братом. И вот что я тебе еще скажу: нас тоже подстерегало в пути немало опасностей. Только Портиос с Гилтанасом, в отличие от тебя, не забывали ни о своих обязанностях, ни об ответственности перед соплеменниками. В отличие от тебя, они не рвались из дому за ублюдком-полуэльфом, бесстыдная, бессовестная блу…
Лорана побледнела так, что даже губы сделались белыми. Пошатнувшись, она ухватилась за край стола, чтобы не упасть. Подоспевший Гилтанас хотел поддержать ее, но она его отстранила.
— Ты не договорил, отец, — прошептала она и сама с трудом узнала собственный голос. — Что ты собирался сказать?
— Пойдем отсюда, Лорана, — умолял Гилтанас. — Отец совсем не имел в виду… Пойдем, а утром поговорим обо всем.
Правитель стоял молча, серое лицо казалось застывшим.
— Ты хотел сказать — «бессовестная блудница», — тихо проговорила Лорана.
— Отправляйся к себе, Лорана, — напряженным голосом приказал Беседующий.
— Вот, значит, как меня здесь называют, — прошептала Лорана, и судорога прошла по ее лицу. — Вот, значит, почему все прекращают разговоры и только пялятся на меня, когда я подхожу. Бессовестная блудница…
— Отец велел тебе идти, сестра, — сказал Портиос. — А что касается нашего к тебе отношения, не забывай, что тебе некого винить, кроме себя самой. Чего еще ты могла ожидать? Посмотри на себя, Лорана! Ты одеваешься, как мужчина. Ты с гордостью носишь меч, обагренный в крови! Ты только и делаешь, что болтаешь о своих так называемых подвигах! Шляешься неведомо где в обществе людей и гномов! Проводишь ночи среди мужчин!.. С этим своим любовником-полукровкой! Где он, кстати? Наверное, ты надоела ему, и он…
Отсветы огня заметались перед глазами Лораны. Все тело охватил невыносимый жар, потом — холод. В глазах потемнело, она с ужасом почувствовала, что падает, но удержаться на ногах не смогла. Полузнакомые лица склонились над ней, из невероятного далека донеслись чьи-то голоса.
— Лорана, доченька.
Потом была тишина.
— Госпожа…
— Что?.. Где я? Кто ты такая? Я… я ничего не вижу! Помоги мне!..
— Успокойся, госпожа… Вот, возьми меня за руку. Тихо, тихо… Я здесь, я Сильвара. Помнишь меня?
Ласковые руки помогли Лоране приподняться в постели.
— Попробуй выпить это, госпожа.
У губ Лораны оказалась прохладная чашка, полная родниковой воды. Лорана взяла чашку и с жадностью принялась пить, чувствуя, как отступает лихорадочный жар. Силы вернулись к ней, а вместе с ними и зрение. Возле ее постели горела свеча; она лежала в своей комнате, в доме отца. Рядом, на грубо сколоченной деревянной скамеечке, была сложена ее одежда, здесь же стояли ножны с мечом, а на полу лежал ее заплечный мешок. Поодаль, за столиком, опустив голову на руки, крепко спала приставленная к Лоране сиделка.