Драконы зимней ночи
Шрифт:
— Конечно, конечно… — И страж торопливо отворил дверь: — Прошу, принцесса. Опочивальня правителя — третья по правую руку.
— Благодарю, — кивнула Лорана и стремительно шагнула вперед. Сильвара, закутанная в широченный плащ, последовала за ней. — Сундук стоит у него в комнате, в ногах кровати, — шепнула ей Лорана. — Так ты уверена, что сумеешь унести Око? Оно такое большое и тяжелое!
— Разве? — Сильвара озадаченно смотрела на мнимую хозяйку. — Оно примерно вот такое… — И взмахом рук девушка обрисовала нечто вроде детского мячика.
— Нет, — нахмурилась Лорана. — Ты же его не видела. Оно почти два фута в поперечнике! Потому-то я и велела тебе нарядиться в длинный плащ… — Сильвара смотрела на нее непонимающими глазами, и Лорана вздохнула: — Ладно, не торчать же здесь попусту… Придумаем что-нибудь прямо на месте!
И они двинулись по коридору бесшумной походкой, которой позавидовал бы и кендер. И наконец добрались до двери опочивальни.
Лорана взялась за дверь, придерживая дыхание, — ей казалось, что даже стук сердца мог ее выдать. Дверь отворилась, заскрипев так, что девушка невольно стиснула зубы. Сильвара дрожала от страха. Кто-то, лежавший в постели, пошевелился и перевернулся на другой бок: мать. Лорана видела, как отец, не просыпаясь, успокаивающе погладил плечо жены. Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Решительно сжав губы, она схватила Сильвару за руку и шагнула через порог.
Сундук стоял в ногах отцовской кровати. Он был заперт, но у каждого из членов отряда был при себе маленький серебряный ключ. Лорана быстро отперла сундук, подняла крышку… и от изумления едва не выронила ее. Око, лежавшее там, внутри, по-прежнему неярко переливалось сине-белыми бликами… но это было не то Око! Или… неужели оно съежилось? Оно было теперь размером с детский мячик, как раз такое, как и показывала Сильвара. Лорана наклонилась за ним. Око было тяжелым, но она подняла его без большого труда. Ее руки дрожали, пока она осторожно вытаскивала его из сундука и передавала Сильваре. Дикарка мгновенно спрятала его под плащом. Лорана же вынула обломок Копья, помимо воли удивляясь себе: и на что ей понадобилось древнее, ни к чему более не годное оружие…
Нет, нельзя его оставлять, подумалось ей. Тот рыцарь отдал его Стурму. Он хотел, чтобы Стурм им владел.
На самом дне сундука лежал Губитель Червей — Танисов меч, врученный ему Кит-Кананом. Лорана в замешательстве смотрела то на него, то на обломок пики. Все сразу ей было не унести. Она хотела было положить пику на место, но Сильвара схватила ее за руку:
— Что ты делаешь! — сказала она, едва шевеля губами, но глаза сверкали. — Возьми ее! Возьми!
Лорана с изумлением воззрилась на девушку… Потом поспешно спрятала обломок Копья под плащом и закрыла сундук, оставив меч внутри. И только-только успела отнять руку от крышки, когда ее отец неожиданно приподнялся в постели.
— Кто здесь? — спросил он встревоженно, силясь разогнать остатки сна.
Сильвару опять затрясло. Лорана стиснула ее руку, призывая к молчанию.
— Это я, отец, — сказала она чуть слышно. — Я, Лорана. Я… я пришла сказать тебе, что… сожалею о том, как все вышло. Я хочу попросить у тебя прощения…
— Ах, Лорана… — правитель откинулся на подушки и закрыл глаза. — Я прощаю тебя, дочь. А теперь возвращайся к себе. Поговорим утром…
Лорана обождала, пока его дыхание снова стало спокойным и ровным. И повела Сильвару вон из комнаты, крепко сжимая под плащом обломок Копья.
— Кто идет? — тихо окликнул по-эльфийски человеческий голос.
— А кто спрашивает? — отозвался чистый, звонкий голос эльфа.
— Гилтанас? Никак ты?..
— Терос, друг мой! — И молодой эльф возник из потемок, чтобы крепко обнять кузнеца. На какой-то миг волнение лишило его дара речи, но потом он изумленно высвободился из медвежьих объятий друга: — Терос! У тебя две руки! Как же так, ведь правую тебе отсекли дракониды в Утехе! Ты умирал, и если бы не Золотая Луна…
— А помнишь, что сказал мне этот боров — Младший Командир? — прогудел в ответ низкий, звучный голос Железодела. — Если, мол, кузнец, у тебя снова заведется вторая рука, так разве только ты сам себе ее выкуешь! Вот я ее и выковал. Как я обзавелся Серебряной Рукой, которую нынче ношу? О, это целая история с приключениями…
— …и мало подходящая для того, чтобы ее рассказывать прямо сейчас, — проворчал сзади другой голос. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы две тысячи эльфов собрались ее послушать…
— Значит, тебе тоже удалось бежать, Гилтанас? — спросил Дерек из темноты. — Ты принес Око?
— Я не убегал, — ледяным тоном ответствовал Гилтанас. — Я на время покинул отцовский дом, чтобы моей сестре и Силь… ее служанке не пришлось блуждать ночью одним. И это сестра, а не я, надумала унести Око… Еще не поздно переменить это безумное решение, Лорана, — и Гилтанас повернулся к ней. — Прошу тебя, верни Око. Неужели поспешные слова Портиоса совсем лишили тебя здравого смысла? Если Око останется здесь, с его помощью мы сможем защитить наш народ. У нас есть волшебники — они разберутся, как оно действует…
— Слушайте, давайте сдадимся страже — и дело с концом! — Каждое слово Флинта сопровождало облачко морозного пара. — Может, хоть дадут выспаться в тепле…
— Вот что, эльф, — сказал Дерек. — Либо поднимай тревогу, либо дай нам уйти. Одна просьба — прежде, чем выдавать нас, дай нам хоть сколько-то времени…
— Я совсем не собираюсь вас выдавать, — сердито проговорил Гилтанас. И, не обращая внимания на остальных, снова повернулся к сестре: — Ну, Лорана?..
— Я не изменю своего решения, — сказала она медленно. — Я много думала об этом и полагаю, что поступаю правильно. Того же мнения и Элистан. Сильвара переведет нас через горы…
— Я тоже неплохо знаю эти горы, — подал голос Терос. — Я тут только и делал, что лазал по горам. И без меня вам нипочем не миновать стражу…
— Значит, все решено.
— Что ж, — вздохнул Гилтанас, — тогда я тоже пойду с вами. Если я останусь, Портиос до конца моих дней будет подозревать меня в соучастии…
— Отлично! — буркнул Флинт. — Ну так бежим мы или не бежим? Может, обождем, пока еще кто-нибудь проснется?
— За мной, — сказал Терос. — Стража давно привыкла к моим ночным прогулкам. Так что держитесь в потемках, а говорить предоставьте мне… — Поймав Тассельхофа за воротник теплого плаща, он оторвал маленького кендера от земли и строго посмотрел ему прямо в глаза, сурово предупреждая: — И в первую очередь, воришка, это относится к тебе!