Драконья гавань
Шрифт:
И вот, промокшая, закоченевшая, все еще испуганная, с раной на спине, ноющей сильнее обычного, Тимара тащилась обратно к баркасу. Она надеялась подняться на борт и обогреться у печки на камбузе до начала дневного перехода. Сегодня была ее очередь грести в одной из оставшихся лодок, и ей хотелось сначала согреться.
Но вместо этого Тимара увидела, как баркас вдруг вздыбился, словно его подхватило волной. С борта послышались крики. Все драконы обернулись на шум. Меркор затрубил от изумления. Ранкулос взревел в ответ,
Тимара остановилась рядом с Седриком. Она и не знала, что он тоже на берегу.
— Ты это видела? — повернувшись к девушке, спросил он.
Мокрые рукава его были закатаны до локтя, а в руке он держал корабельное ведро и щетку. Тимара заподозрила, что он одолжил их без спросу, чтобы почистить Медную. Она понадеялась, что капитан Лефтрин не слишком на него рассердится.
— Видела, — ответила она.
И тут корабль поднялся снова, дернулся, покачнулся и сел обратно на дно.
— Кто-то из драконов зашел с той стороны баркаса? Это они его толкают?
— Нет, — ответил Меркор, подходя, чтобы встать рядом с Тимарой. — «Смоляной» — живой корабль, и притом самый необычный из них. Он движется сам.
— Но как? — удивилась девушка и тут же получила ответ.
Судно покачнулось из стороны в сторону, а затем невероятным усилием приподнялось. На миг Тимара увидела, как мелькнули мощные передние ноги. Потом колени согнулись, и корабль снова опустился в ил на мелководье. Девушка ошеломленно глазела на него, а затем ее взгляд скользнул к нарисованным глазам баркаса. Они всегда казались ей добрыми. Но теперь она прочла в них решимость. По ним стекала вода, забрызгавшая борта от его последних усилий. Тимара уставилась в глаза кораблю, пытаясь понять, видит ли она лишь рисунок или нечто большее.
Спустя мгновение баркас собрался с силами и снова поднялся, передвинулся и осел. Стало ясно, что он поворачивает нос в другую сторону.
— Он пытается освободиться, — неуверенно предположил Седрик. — Вот и все.
— Мне так не кажется, — пробормотала Тимара, не сводя глаз с корабля.
— И мне, — согласился Меркор.
К ним подошел Ранкулос. На этот раз, когда баркас приподнялся, он раздул ноздри и встопорщил гриву на шее.
— Я чую дракона! — громко объявил он, чуть расправил крылья и вытянул шею.
— Ты чуешь корабль. Ты чуешь «Смоляного», — поправил его Меркор.
Ранкулос опустил голову и еще сильнее вытянул шею. В этой позе он напомнил Тимаре токующую птицу. Дракон двинулся к живому кораблю, раздувая ноздри.
— Ранкулос, «Смоляной» — живой корабль, — произнес Меркор устало, как будто смирившись с чужой глупостью. — Его корпус сделан из кокона дракона, не сумевшего проклюнуться.
Он помолчал, наблюдая за тем, как баркас снова напрягает все силы, приподнимается, а
— Но к этому старому корпусу недавно кое-что добавили. Часть судна сделана из другого кокона, принадлежавшего змею из того же Клубка, что и мы. «Смоляной» близок нам настолько, насколько это возможно для существа его вида.
— Существа его вида? «Существа» его «вида»? И что же это за существо, Меркор? Призрак, заключенный в теле раба?
Серебряные глаза алого дракона засверкали, когда Ранкулос вскинул голову, на миг поднявшись на задние лапы. Арбук пронзительно затрубил, вторя его чувствам, а Фенте хлестнула по воздуху хвостом и низко заворчала.
— Он неправильный, — заговорил Балипер. — Пахнет неправильно, живет неправильно. Люди не должны ездить на драконе в каком бы то ни было виде, не говоря уже о том, чтобы порабощать призрак дракона. Нам следует разорвать его на куски и съесть. Воспоминания, заключенные в его «дереве», должны вернуться к нам, поскольку нам они и принадлежат.
Он распахнул алые крылья и привстал на дыбы, показывая свои размеры и злость.
— Вот уж не думаю, — проревел Кало.
Огромный сине-черный дракон, самый крупный из самцов, пробился вперед, вынуждая меньших отступить, чтобы их не затоптали. Когда Балипер не сдвинулся с места, Кало грубо оттолкнул его плечом, швырнув на Фенте. Маленькая зеленая королева гневно завопила и набросилась на алого, слегка оцарапав его плечо зубами. Балипер, в свою очередь, ударил ее крылом так, что она растянулась в грязи. Увидев, что его драконице угрожают, гневно заорал Татс. Он стоял на палубе «Смоляного» и округлившимися от ужаса глазами наблюдал за развитием ссоры, в которую, казалось, вот-вот втянутся все драконы.
— Остановитесь! — крикнул Меркор, но его никто не услышал.
— Прекратите, или я убью вас всех! — взревел Кало.
Все замерли. Огромный самец медленно повернул голову, окидывая взглядом собравшихся на мысу драконов. Среди них стояло и несколько хранителей. Седрик подошел поближе к Тимаре. Сильве жалась к передней лапе Меркора.
Фенте начала подниматься с земли.
— Не смей! — предостерег ее Кало.
Он широко раскрыл пасть и показал всем ярко-зеленые мешочки с ядом у себя в глотке. Они раздулись до предела и пульсировали от его гнева.
— Я вам не Плевок, чтобы показывать силу до того, как она мне понадобится. Но посмейте перечить мне сейчас — и вы изведаете мощь моего яда.
Драконы не пробовали даже шелохнуться. Кало сомкнул челюсти, но так и не опустил шипастую бахрому на шее.
— Я не помню всего, что следует помнить дракону, — медленно проговорил он. — Но помню многое из того, что дракону помнить не стоит. Я был Киларо из Клубка Моолкина. И я следовал за Моолкином, великим золотым змеем, не ведая сомнений.