Драконья луна
Шрифт:
Присев на корточки рядом с озерцом, я внимательно его изучаю. От свечи остался жалкий огарок. Юношей мне нравилось нырять и надолго задерживать дыхание. Человеком мне редко удавалось просидеть под водой больше шести минут, но в естественном обличье мне не составит труда продержаться минут тридцать, а то и дольше. Кладу огарок на землю и приказываю своему телу измениться.
Теперь, пожалуй, это озерцо мне даже маловато. Я погружаюсь с головой, нащупываю скользкое дно, и тут вода сама начинает подталкивать меня. Удостоверившись, что дыра достаточно велика, чтобы
Течение подхватывает меня и несет от слабого, затухающего пламени свечи в полную темноту. Остается лишь надеяться, что меня вынесет на сушу раньше, .чем кончится запас воздуха. Затерянный во влажной тьме, я ощущаю время только как растущую потребность в дыхании. Когда в легких начинается жжение, я делаю небольшой выдох, но это почти не приносит облегчения. Я делаю еще выдох. Как же Хлоя? Надо бы попрощаться с ней, пока есть силы.
Темный коридор сужается, вода толкает меня сильнее, я обдираю чешую о стенки и слышу впереди мощный рев. Оторвавшийся от стены камень больно ударяет меня в плечо, следующий бьет по голове, и, оглушенный, я судорожно вдыхаю воду, и мои легкие содрогаются в конвульсиях. Мне хочется выгнать из легких воду, но в них больше нет воздуха, чтобы вытолкнуть ее.
Вдруг меня выбрасывает наружу, на воздух. Я кашляю, отплевываюсь, потом судорожно глотаю воздух. Хочу расправить крылья, но мощная струя воды, падающая на них сверху, не дает мне это сделать. Я опять погружаюсь под воду и на этот раз, выгребая против течения, энергично работаю крыльями, ногами, хвостом. И вот выныриваю, опять хватаю ртом воздух и плыву вперед, пока не натьжаюсь на илистый берег. Наконец удается добраться до суши. Тяжело дыша, весь избитый и исцарапанный после своего подводного путешествия, я падаю на землю и немедленно засыпаю.
– Питер! Питер!
– Нет, нет, не надо…- Я цепляюсь за остатки сна.
– Питер, уже больше десяти! Ты жив?
Я со стоном поворачиваюсь на песке.
– Более-менее, – мысленно отвечаю я.
Открываю глаза и с удивлением вижу слабый свет.
– Ты знаешь, где ты?
Все тело у меня болит. При попытке встать все мои раны сразу дают о себе знать. Я осматриваюсь.
– Понятия не имею… Я плыл… Долго. Какой-то свет. Еще здесь очень высокий водопад и огромное круглое озеро.
– А выход есть?
– Пока не знаю.
Взглянув вверх, открываю рот от изумления.
– Питер!
– Пещера просто гигантская! Я бы смог здесь летать.
Потолок пещеры – в нескольких сотнях футов надо мной. Несколько лучиков света просачиваются сквозь узкие расселины, окруженные тысячами висящих вниз головами летучих мышей.
– Похоже, именно здесь живут все летучие мыши Ямайки. Тут полно их экскрементов. Но трещин достаточно больших, чтобы вылезти, не видно.
– Лучше бы такие нашлись! – Мысли Хлои печальны, как-то приглушенны.
Впервые с минуты своего побега я подумал о том, каково сейчас моей
– Как ты? Что там у вас происходит? – спрашиваю я.
– Мама и отец в бешенстве. Да иначе и быть не могло. Они прекрасно знают, что мы можем переговариваться скрытно, мы все это умеем. Родители сказали, что, если ты вскоре не вернешься и не расскажешь, где сокровища, они отыграются на Генри.
– Неужели они способны причинить вред сыну собственной дочери?
– Не знаю. Думаю, отец мог бы. Все будет зависеть от мамы. Дерек сделает все, что ему прикажут.
Папа сказал, что дает тебе еще несколько дней. После этого он собирается отправиться в Кингстон про
верить, нет ли почты от Дерека. Если мой брат найдет сокровище, я уверена, что никто не пострадает.
Я думаю о потайном ходе, о секретной двери.
– Сомневаюсь, что твой брат когда-нибудь найдет путь в сокровищницу.
– Тогда тебе надо поскорее выбираться.
– Я выберусь, если есть хоть какая-то возможность, – говорю я.
Хотел бы я сам быть уверенным в том, что говорю сейчас. Мне прекрасно известно: чтобы залечить раны, нужны отдых и пища.
– Нам надо было поискать другой путь!
– Но мы этого не сделали,- возражаю я,- и потому придется идти до конца этим.
– Что ты собираешься делать?
Свет в пещере вдруг слегка мигает: это несколько летучих мышей снимаются с места. Я провожаю их взглядом. Отвратительные, мерзкие твари. Но делать нечего…
– Первым делом я собираюсь поесть.
– Но что, Питер?
– Потом скажу, – сердито отвечаю я.
Летая под сводами пещеры, я заглатываю летучих мышей. Они извиваются, пытаясь спастись от меня, гримасничают. Жую мясо этих жестких, кожистых, отвратительных на вкус тварей, раз уж нет ничего другого.
Насытившись, я возвращаюсь на свое песчаное ложе и залечиваю все царапины и ссадины. Мои мускулы вновь наливаются силой. Хочется спать, но я сопротивляюсь. Мне нужно торопиться, чтобы поскорее спасти Хлою и Генри.
Я исследую пещеру, пробиваясь сквозь громоздящиеся на полу сталагмиты, задевая позвякивающие сталактиты, чувствуя себя маленьким зверьком, ищущим выход из пасти огромного чудовища, стремящимся пролезть между его зубами. Наконец обнаруживается ручеек, утекающий из противоположного водопаду конца озера в какой-то темный коридор. Я доверяюсь этому ручейку, но, прежде чем уйти в полную темноту, оглядываюсь на относительный комфорт слабо освещенной пещеры, и у меня вырывается вздох сожаления.
Продвигаюсь, осторожно вытянув перед собой передние лапы, строго следуя руслу ручья, позволяя ветерку легонько подталкивать меня в спину. Скоро мне начинает казаться, что я иду уже несколько часов, а то и дней. Переходя из коридора в коридор, продираюсь сквозь сталагмиты и сталактиты. Ручей постепенно расширяется и становится похож на реку.
– Питер!
С трудом преодолеваю искушение сделать передышку.
– Что? Уже утро?
– Уже почти девять, любимый. У тебя все в порядке?