Драмы

Штейн Александр

Ян и Аугуст, молча поклонившись всем, уходят из номера.

Троян (открыл глаза). Неужели так и приходит? А, Любочка? Вот так?

Люба. Кто приходит, Вадим Николаич?

Троян. Костлявая. Любочка, ну зачем эти банальные слезы? Один раз в жизни это надо испытать. Лучше рано, чем поздно, раз нельзя, чтобы никогда. Я бы не женился на вас, Любочка, нет. И всю жизнь презирал бы себя именно за это.

Люба. Лежите тихонько, миленький, лежите спокойно, все будет хорошо.

Троян.

А, собственно, при чем тут я! Я — москвич... Какое я имею, собственно, ко всему этому отношение? Бедняжка генерал! Кто теперь будет пугать его парадоксами? (Закрывает глаза). Тата, вы? Где вы, Тата? Так мне и надо, что я вас любил, Тата. Так мне и надо. (Открыл глаза). Маруся, трубку...

Люба. Вадим Николаич, лягте спокойненько...

Троян. Трубку, старшина! Друзья мои, я хочу передать в Москву, — поймите, товарищи, как я понял... Ленинград — это не только Летний сад, но и улица Красных Зорь. Не только Зимняя Канавка, но и Кировский завод... не только Медный всадник, но и... но и Ленин на броневике у Финляндского вокзала... «И останутся, как в сказке, как манящие огни...» Трубку. Маруся! Приказываю! (Хватает трубку). Барышня, продолжаем! Банкет... (Трубка падает у него из рук). Никуда от меня не уходи, слышишь, дон Базилио? Так и не написал, как тебя тогда сбили. Таланту не хватило. Как ты плыл, а чайка... понимаете, он засыпает, чайка его в нос клюет. Чтоб не спал. Доплыл. Этот доплывет. Написали? Линда? Какая это Линда! Это обергруппенфюрер.

Коновалов. Слушай, Вадим.

Троян. Все прошлое, лишнее, глупое, второстепенное уйдет. Сгинет, забудется. Вши... забылись. А? Вши двадцатого года... А двадцать шесть комиссаров? Остались. И перешеек. Чонгар... Как манящие огни... Останется. И Мистерия-Буфф. По буквам, барышня. Борис. Устинья. Федор. Еще раз Федор. Стала музыка играть, пошел чижик танцевать... И ты, Вася... Чистое золото. И чайка испанская... Останешься... верный солдат коммунизма... Но пассаран, Коновалов? И Илюшка твой. Нелепый, в очках... И вы, товарищ дежурная по этажу... Танцевал, танцевал и штанишки разорвал... Мама чижика побила и штанишки починила... (Смолк).

Нарышкин (Тюленеву, тихо). Кончается камарада... Коновалов. Вадим, слушай! Слушай, друг ты дорогой...

Внизу гудит машина.

Тюленев. За нами, товарищ майор.

Коновалов. Новость тебе хочу сказать, Вадим. Важную новость. Конец блицкрига, понимаешь?

Троян (открывая глаза). Ты, дон Базилио?

Коновалов. В Москву передавай, слушай. Немцы свои танки в землю закапывают... Конец блицкрига...

Троян (с трудом). Да... это... надо... это... надо... это... (Закрывает глаза).

Тикает метроном. Где-то со свистом проносится снаряд.

Коновалов. Эх камарада, камарада... (Целует Трояна в губы. Отдает честь. Екатерине Михайловне). Береги девчонку, Катя. Одна — на двоих. Жить

ей надо. Жить. Жить.

Екатерина Михайловна. Сберегу.

Коновалов. Пошли, капитан. (Не оглядываясь, военным шагом уходит из комнаты).

Нарышкин и Тюленев отдают честь Трояну, идут за Коноваловым. Уходят вместе, молча, Екатерина Михайловна и Светлана. Люба сидит около мертвого Трояна, смотрит на него. Звонок телефона. Маруся берет трубку.

Маруся. Умер. Передавай по тому же паролю. «Ваш корреспондент Троян умер, исполняя боевое задание». Точку поставь. «Материалу имеется много». Опять поставь точку. «Машина «Газ эм-двадцать» шестицилиндровая на ходу, шофер находится при гараже газеты «На страже Родины». Невский, два. Точка. Высылайте нового корреспондента. В чем расписуюсь — старшина Голубь. Точка». Написала? Передавай в Москву, барышня. (Вешает трубку).

Над гостиницей со свистом проносится снаряд.

Исходящий вроде. (Вздыхает). Обратно война...

Занавес

Океан

драматическая повесть в трех действиях

Друзьям моей жизни — морякам

Действующие лица

Платонов.

Часовников.

Куклин.

Анечка.

Часовников-отец.

Маша.

Зуб.

Туман.

Задорнов.

Леля.

Светличный.

Алеша из ансамбля.

Миничев.

В эпизодах:

Лихой матрос, подруги Анечки, Тадеуш, Начальник патруля, Продавщица, Сослуживица с папиросой, Флаг-офицер, Лейтенант.

Тысяча девятьсот шестидесятый год. Тихий океан.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Тихий океан. Рев волн временами такой, что слово «тихий» может звучать лишь насмешкой. Скрежет корабельных надстроек — словно бы кто-то раздирает их на части. Холодный, преследующий свет луны, мчащейся в рваных тяжелых тучах. Ходовой мостик эскадренного миноносца «Взволнованный». Где-то позади, в кипящих, безмерных валах океана, зыбкие, то тонущие, то всплывающие вновь отблески ходовых огней — за головным миноносцем следует эскадра. Зеленоватая шкала приборов управления как бы фосфоресцирует. Два динамика. Приросшие к мостику фигуры. Нет, это не детали приборов управления, это люди. Командир корабля, капитан третьего ранга Платонов, старший помощник капитан третьего ранга Туман, старший лейтенант Часовников, старшина второй статьи Задорнов.

Часовников. Много воды.

Платонов. Более чем.

Голос из динамика. Грохот сорок четыре! Я — Путевка!

Платонов (в микрофон). Я — Грохот сорок четыре!

Голос из динамика. Следить за метеостанциями Владивостока, Токио, Сан-Франциско!

Платонов. Есть!

Мостик захлестываем водой.

Платонов (Задорнову). Реглан!