Дразнящий аромат

Жеро Мишель

– Следующая вахта твоя? – спросил он.

Он и так это знал, но просто не мог придумать, что еще сказать. На тридцать восьмом году жизни он робел перед этой женщиной и терял дар речи словно семнадцатилетний сопляк.

– До нее еще целых пятнадцать минут, – отвечала Тесса.

Лукас помрачнел, уловив в ее голосе привычную враждебность.

– Мне казалось, что с гневом без причины мы покончили.

– Покончили. – Тесса наградила его мимолетным, непроницаемым взглядом.

– Тогда почему на языке тела я слышу «пошел прочь»?

– Гнев тут ни при чем, – со вздохом сказала она.

Лукас решил уточнить:

– Тогда в чем дело?

– Я не желаю об этом говорить.

– О’кей. – Он тоже встал возле перил. – Могу я спросить, что ты здесь делаешь?

– Любуюсь ночным пейзажем. Он потрясающий, правда?

Лукас облокотился на перила, прислушиваясь к неумолчному шуму ветра и волн. Еще раз посмотрел на луну и повернулся к Тессе. Растрепанные ветром волосы упали ей на глаза, но она не убирала их с лица. И Лукасу до смерти захотелось взять в ладони ее лицо, отвести с него эти упрямые пряди и увидеть в темных миндалевидных глазах нечто иное, чем застарелая обида и гнев.

«Гнев тут ни при чем».

Если вспомнить ее недавний разговор с Робом Ши, можно без труда догадаться, о чем она думает.

– Сегодня на редкость красивая ночь, – наконец согласился он.

– Когда на душе скребут кошки или выдается очень уж паршивый день и я начинаю сомневаться, стоит ли барахтаться во всем этом дерьме, такие ночи, как эта, возвращают мне веру в то, что стоит, – призналась Тесса, не замечая его вожделенного взгляда. – Мне нравится моя работа, – добавила Тесса с мечтательной улыбкой.

Ах, как бы ему хотелось повторить эти слова с той же легкостью и искренностью! То, что он нуждался в этой работе, еще не делало ее желанной или приятной для него.

Еще немного полюбовавшись тем, как ветер перебирает ее волосы, Лукас сказал:

– Ты стрижешься короче, чем раньше.

Тесса обернулась, удивленная этим замечанием, но тут же овладела собой и отвела взгляд.

– Первое, к чему меня приучило море, – содержать волосы в порядке.

Хотя ее поза по-прежнему оставалась спокойной и расслабленной, тонкие пальцы вцепились в перила изо всех сил… и Лукас с некоторым удивлением обнаружил, что в руке она держит алую гвоздику.

Но прежде чем он успел спросить, откуда взялся этот цветок, она поинтересовалась:

– Тебе не нравится моя короткая прическа?

– Ты стала еще красивее, чем прежде, Тесс, – тихо сказал он.

В отличие от Ди Стенхоп Тесса не была большой мастерицей по части притворства, и на ее открытом лице ясно читались все чувства: сначала удивление… а потом тревога.

– Хм… Пожалуй, мне пора. Стоит нам оказаться наедине, начинает твориться что-то странное, и…

– Что это за цветок? – вдруг спросил он. Тесса уже повернулась, чтобы уйти, но Лукас встал у нее на дороге.

Она подняла на него сердитый взгляд, но не сделала попытки обойти его.

– Это просто… так, ничего.

Не глядя на Лукаса, Тесса кинула гвоздику за борт, в темную воду, бурлившую за кормой «Талисина». Одинокий цветок закачался на волнах, уменьшаясь с каждой секундой.

Лукас долго смотрел туда, где пропало в волнах пятнышко алого цвета, и вполголоса заметил:

– Память о близких – это очень важно.

Ее черты заметно смягчились, и она шумно вздохнула.

– Он не очень-то любил гвоздики, но сегодня за обедом на столах не было других цветов, а мне хотелось как бы поздороваться с ним.

Лукас взялся за перила обеими руками и сказал:

– Когда ты злилась, то называла его Мэтт Паршивец.

– Да, верно. – Тесса грустно улыбнулась. – И как ты умудрился запомнить?

Лукас напряженно всматривался в темную пучину. Где-то здесь, в радиусе сотни миль, покоится на дне то, что осталось от «Роберта Д. Макки». Ужасный взрыв – по мнению многих, случившийся не без участия Лукаса – отправил на дно злополучную баржу с ее экипажем.

И он будет вспоминать об этом каждый день – до конца жизни. Как Тессе могло прийти в голову, будто он что-то забыл? Неужели она считает его совершенно никчемным ублюдком?

– Ты любила над ним издеваться, – снова заговорил он. – Высмеивала его глупые шутки и детскую манеру всем пожимать руки.

– Мэтт катился по жизни без забот, как будто это была одна сплошная вечеринка, и готов был дружить со всеми встречными. На него никто не мог злиться всерьез – даже брошенные подружки. Стоило ему улыбнуться… и ты забывал обо всех обидах. – Ее грустная улыбка постепенно угасла, и она с горечью добавила: – Его нет с нами уже почти два года. Боже мой, целых два года!

Его сердце пронзила знакомая ноющая боль, и все тело напряглось, как перед дракой. Лукасу пришлось отвернуться и тайком сделать несколько дыхательных упражнений.

Когда приступ прошел, он осторожно оглянулся на Тессу. Она все еще смотрела мимо него, на воду. Слава Богу, на этот раз пронесло, и она ничего не заметила.

Лукас придвинулся настолько, что смог ощущать идущее от нее тепло.

– А как они прошли у тебя – эти два года?

– Я добилась именно того места, о котором мечтала, и вполне довольна жизнью.

– Я имел в виду потерю брата.

– А… – Она потупилась и вздохнула. – В иные дни мне бывает легче, чем обычно. Но я до сих пор ловлю себя на том, что ищу его в толпе или надеюсь услышать его голос в трубке, когда подхожу к телефону. Я знаю, что его больше нет, но все равно иногда память выкидывает глупые шутки.

Они молча стояли, опираясь на перила, пока наконец Тесса не посмотрела на Лукаса, не скрывая тревоги:

– Ты только не обижайся, ладно? Но у тебя не очень здоровый вид. Может, тебе лучше лечь и выспаться? Уже почти полночь.

– Я не устал, – буркнул он, едва успев спрятать лицо.

– Я не понимаю, что ты здесь делаешь? Снова отправился в ночной дозор? Не доверяешь вахтенным? – спросила она. – Тебе не следует так поступать. Они все знают свое дело. Положись на них. И на меня.

– Но ведь я капитан, который всюду сует свой нос. – Лукас поднял на Тессу усталый взгляд. – Помнишь?