Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита
Шрифт:
Разговор скакал мячиком от лаун-тенниса, и среди ничего не значащих глупых мелочей, которыми всегда обмениваются в таких случаях мужчина и женщина, быстрыми искорками проскакивали и более важные «мелочи», в равной степени интересовавшие и танцовщицу «восточного стиля», и британского морского агента, оказавшегося в её постели.
– Ах, эта нелепая война! – проговорила Мата Хари, томно закатывая глаза. – Смерть, кровь, горе и разрушения! Скорей бы она кончилась, и тогда по Елисейским полям снова будет гулять нарядная публика, а на набережных Сены будут целоваться влюблённые. Мне тут позавчера, когда я была в Испании, один мой знакомый, германский офицер, говорил,
Англичанин мгновенно напрягся, и женщина, старательно игравшая роль глупой овцы, тут же это заметила.
– Ты что, ревнуешь? – игриво спросило она. – Не ревнуй, не надо. Он ничего от меня не добился – я осталась холодна и неприступна! И он был такой скучный – не то что ты, мой дорогой. Этот немец пытался менять улестить и болтал без умолку, чтобы произвести на меня впечатление, и я запомнила его слова о больших крейсерах. Смешно, правда? Крейсера – они ведь все такие большие, разве бывают маленькие крейсера?
– Мгхм… – буркнул англичанин, вставая. – Я совсем забыл – меня ждут в посольстве. Извини, дорогая, но мне надо идти.
– Ты оставишь меня одну? – обиделась Мата Хари. – И я буду спать всю ночь совсем одна в холодной постели? Ты жестокий, жестокий, жестокий!
– Не сердись, – британский морской агент ласково привлёк её к себе и поцеловал, не переставая, однако, одеваться. – Это всё война, а у меня служба – увы. Вот, – он достал из кармана портмоне, извлёк оттуда несколько крупных купюр и вручил танцовщице. – Купи себе что-нибудь в память о нашей встрече.
– Спасибо, милый, – куртизанка расцвела искренней улыбкой. – А когда ты снова ко мне придёшь?
– Не знаю, – ответил англичанин, думая о своём. – Это всё война, но я постараюсь навестить тебя при первой возможности, моя несравненная!
– Я буду ждать, милый…
Когда британский морской агент ушёл, Мата Хари пересчитала деньги. «Скупердяй, – подумала она. – Пауль заплатил мне втрое больше, чтобы я передала тебе эти сведения о больших крейсерах немцев, которые куда-то там пойдут. И он провёл со мной всю ночь, а не убегал, ссылаясь на неотложные дела. Но ничего, это тоже деньги: их как раз хватит, чтобы погасить мой последний карточный долг. А спать одна я сегодня не буду – я позвоню Этьену и позову его к себе. Жизнь коротка – надо ею наслаждаться!».
Приняв такое мудрое решение, она взяла телефонный рожок. Подобной технической новинкой могли похвастаться немногие особняки Парижа, однако танцовщица «восточного стиля» по имени Мата Хари (хотя настоящее её имя было Маргарета Гертруда Зелле) умела превращать своё искусство и свои ласки в осязаемые материальные блага. Телефон, несмотря на войну, работал исправно.
…Телеграф через Ла-Манш тоже работал исправно, и уже через несколько часов в британском Адмиралтействе узнали о готовящемся рейде германских линейных крейсеров в Ирландское море, причём сведения эти оценивались как «полученные из достоверного источника». И сведения эти вскоре подтвердились: судя по данным радиоперехвата, адмирал Хиппер со своей 1-й разведывательной группой вышел в море. «Кошки» адмирала Битти немедленно направились к Оркнейским островам, и 4-я эскадра дредноутов Большого Флота приготовилась выйти следом с тем, чтобы оказать «кавалерии» Гранд Флита необходимую поддержку в предстоящем столкновении с крейсерами Хиппера.
Торная морская дорога – пролив Ла-Манш – исстари служила
С самого начала этой войны Ла-Манш привлекал пристальное внимание германских адмиралов. Но видит око, да зуб неймёт: британский флот надёжно прикрывал эту артерию, и английским кораблям на Спитхэдском рейде достаточно было чуть шевельнуть стволами орудий, чтобы отбить у немцев всякое желание соваться в узкую щель между континентом и британскими островами.
Всё изменилось после боя 16 декабря: Хохзеефлотте нацелился на Ла-Манш – мишень была очень уж соблазнительной. Сам по себе погром в Английском канале (а если получится – то и в устье Темзы) имел бы весомый военный и оглушительный психологический эффект; кроме того, имелось и ещё одно важное соображение, связанное с подводной войной против британской торговли.
Противолодочная оборона всех стран в пятнадцатом году пребывала в зачаточном состоянии. Никто ещё толком не знал, как бороться с невидимым врагом, таившимся под водой, – моряки уповали на мины да на таран, посмеиваясь над анекдотической инструкцией, предписывавшей сворачивать замеченные перископы кувалдами, предварительно накинув на них мешок. И поэтому неудивительно, что идея использовать против субмарин дрифтерные сети (А что? Лодка – она ведь та же рыба, только большая и железная) нашла живейший отклик в умах английских адмиралов и была незамедлительно претворена в жизнь. Сети должны были буксироваться дрифтерами, и, буде рыбка попадётся, её следовало выволочь на поверхность и уничтожить.
Идея оказалась не из лучших: сети сносило, они цеплялись за обломки затонувших судов, стеклянные поплавки разбивались, и ловчая снасть тут же тонула. Тем не менее, после донесения командира «U-33», запутавшегося в такой сети и очень нервно отреагировавшего на пляску поплавков, привязаны к сети и сигнализировавших о факте поимки, немцы решили разогнать «рыбаков». Подводная война набирала обороты, а Ла-Манш был кратчайшей дорогой для германских субмарин, рвавшихся в заповедник Ирландского моря (путь вокруг Шотландии занимал слишком много времени – для охоты его оставалось всего ничего).
В набег вышла эскадра адмирала Хиппера в составе четырёх линейных и четырёх лёгких крейсеров, сопровождаемых двумя флотилиями эсминцев и флотилией тральщиков, присоединившейся к 1-й разведывательной группе у побережья Фландрии (о наличии в Ла-Манше мин немцам было известно). «Фон дер Танн» был в ремонте, и его заменил новейший «Лютцов», систершип «Дерфлингера», введённый в строй в кратчайшие сроки: программа Тирпица по всемерному усилению флота действовала.
Данные радиоперехвата, на основании которых англичане сделали вывод о выходе в море германских линейных крейсеров, были достоверными. Однако шли эти крейсера не на север, а на юг: с самого начала целью набега был Ла-Манш.