Дрема Белоснежки
Шрифт:
— Я, ясно... но она всё равно была очень мощная. Спасибо, что одолжила мне эту силу...
— Я сейчас совсем не об этом! — перебил Харуюки гневный голос восьмитысячелетней Энеми Легендарного класса. После небольшой паузы Метатрон продолжила: — Прямо сейчас я взаимодействую с тобой через крылья. На среднем уровне моё настоящее тело уже вернулось в крепость, и я не могу прийти к тебе на помощь. Но есть способ, который позволит моей силе пройти сквозь твоё тело и материализоваться.
— Сквозь меня... твоей силе?..
— Это единственная возможность пробиться сквозь пустоту и победить врага.
Её слова невольно напомнили Харуюки о днях, проведённых у Старой Токийской Башни. Продолжая держать Метатрон за руки, он вжал голову в плечи и осторожно спросил:
— Э-э... надо прямо здесь тренироваться, чтобы научиться это делать?..
— ...Если ты так хочешь, я могу это устроить. Но знай, что если ты слишком задержишься на высшем уровне, то вернуться на нижний уровень будет не так-то просто. Где-то три тысячи лет назад я заблудилась, и это доставило мне определённые затруднения...
— Т-тогда лучше не надо тренировок! Но... только как же...
Как только Харуюки склонил голову, архангел выпрямила стройный стан и расправила крылья.
— ...Слушай меня, маленький воин. На высшем уровне не существует расстояний. Поэтому, хоть на среднем уровне мы и находимся далеко, здесь мы можем прикасаться друг к другу, видеть все три поля одновременно и читать воспоминания. Но между нами всё ещё есть отчётливая «граница». Она — результат твоего желания оставаться самим собой и защищать себя... той самой силы, которая служит истинным источником того, что вы называете «Системой Инкарнации».
— Источник... Инкарнации...
Метатрон использовала сложные обороты, но Харуюки чувствовал, что прекрасно понимает их смысл на эмоциональном уровне.
Перезапись явлений посредством сильного сфокусированного образа. Это — основа Системы Инкарнации. Но большинство бёрст линкеров, сами того не осознавая, поддерживают один образ.
Они поддерживают стену, защищающую их душу.
Скорлупу, которую они воздвигают вокруг своего мягкого, ранимого сердца.
Дуэльные аватары рождаются из душевных травм. Другими словами, они — доспехи, которые надевают бёрст линкеры, и одновременно их оружие.
Харуюки всегда считал, что дуэльных аватаров создаёт система Брейн Бёрста. В ночь после установки программы она вызывает кошмар, чтобы найти моральные шрамы в психике носителя, а затем использует их образы при создании аватара.
Но возможно, он ошибался. Не исключено, что оказавшийся в этом кошмаре бёрст линкер инстинктивно вызывает образ того, чем способен защититься, и таким образом инкарнирует его.
В таком случае получается, что процесс рождения дуэльного аватара сам по себе строится на Системе Инкарнации. Все игроки использовали Инкарнацию в тот самый миг, когда становились бёрст линкерами.
Те, кто желали телесной силы, становились синими аватарами.
Те, кто желали силы, способной дотянуться до чего-то, становились красными аватарами.
Те, кто желали силы ради защиты друзей, становились зелёными аватарами.
И, наконец, те, кто хотели не силы, а лишь как можно более твёрдой скорлупы вокруг своей души, становились металлическими аватарами.
А затем бёрст линкеры, сами того не осознавая, продолжали поддерживать форму своего дуэльного аватара с помощью силы Инкарнации.
— Метатрон... — обратился Харуюки к державшей его за руки красавице. — Помнишь, ты говорила, что слышишь «звук», когда работает Система Инкарнации? Если так, то... наверное, звук защиты моего сердца звучит... невыносимо.
— Почему ты так думаешь?
— Я... один из немногих аватаров металлического цвета... то есть, аватаров с металлической бронёй. Это доказательство того, что я сильнее других людей пытался защитить свою душу. Я не просил силы, чтобы победить врагов, не просил умения защитить друзей... я молил лишь о том, чтобы меня покрыли крепкой бронёй. Именно поэтому мой звук должен быть мерзким...
Харуюки понимал, что слова его звучат так жалко, что Метатрон, наверняка, опять разозлится. Но архангел не изменилась в лице, ответив своим обычным тоном:
— Особенности, которыми вы, воины, разнитесь друг от друга, не вызывают во мне ни любви, ни омерзения. Ведь когда я нахожусь в первой форме, я не могу противиться приказу уничтожать вас всех без разбора, и поэтому чувства не имеют для меня никакого значения.
— Вот как...
— Но в то же время, я по-прежнему могу иметь своё мнение по поводу всего на свете, включая вас, и сама решать, нравится мне что-либо или нет. Например, остальные Святые — очень дорогие мне создания, а Четыре Бога Имперского Замка мне не по душе. Я люблю «Закат», но ненавижу «Ад». То псевдосущество, с которым ты сражаешься, я считаю омерзительным. А что до того воина, который похитил «Сияние» с алтаря в глубине моей крепости, исказил его, а затем осмелился использовать, чтобы превратить меня в сторожевую собаку... то я считаю, что во время нашей следующей встречи стоит потратить пару-тройку тысяч лет, чтобы основательно прожарить его.
— Я... ясно...
Харуюки вздрогнул, и в уголке его сознания мелькнула новая мысль.
Судя по её словам, та серебряная корона, которая сковывала волю первой формы Метатрона и тех рыцарей, что патрулировали базу Общества... содержала в себе эффект «Сияния», одного из Семи Артефактов. А значит, этот считавшийся утраченным Артефакт в настоящее время находится в руках Общества.
Это тревожная информация, но сейчас нужно думать лишь о Броне 2. Вновь посмотрев в лицо Метатрон, Харуюки повторил вопрос:
— Так что насчёт... моего звука?..
— Метатрон выразительно помолчала, а затем всё же ответила:
— Могу сказать, что твой вопрос мне не нравится.
— П-прости. Если не хочешь, можешь не говорить...
— ...В конце концов, он настолько глупый, что ты и сам способен найти ответ на него. Стала бы я на тысячу лет записывать в свои слуги создание, постоянно издающее неприятные звуки?
— Извини... П-погоди, что ты хочешь этим сказать?..
— И вообще, ты уверен, что у тебя есть время болтать со мной на эту тему?! Я ведь только что сказала, что на высшем уровне долго оставаться нельзя!