Дремлющая жизнь
Шрифт:
– У Грена есть подружка. Премиленькая крошка, понимаете? Прямо землю целует, по которой он ступает. – Вивиан хитро подмигнул Вексфорду. – Он у нас старый лис, наш Грен. Держит ее на расстоянии, боится, что блондиночка потащит его к алтарю, соображаете, что я имею в виду? Ну, эта… как ее… Полли зовут… А фамилия вылетела из головы. Ей не больше двадцати четырех, самое большее – двадцать пять. Она приходила к нему печатать на машинке, вот так-то. А теперь она от него не отстает, как тот репей, поняли? Еще стаканчик? Я имею в виду – я угощаю.
– Нет, спасибо. – Вексфорд достал фотографию и бумажник. – Вы видели когда-нибудь эту женщину? Она, конечно, изменилась за прошедшие годы. Боюсь, в последнее время выглядела совсем иначе.
Вивиан замотал бородой.
– Знаете, я никогда не видел ее ни у нас в баре, ни с Греном, – сказал Вивиан, всем своим видом демонстрируя разочарование. – Просто смешно… Я вот что имею в виду: есть в ее лице что-то неуловимо знакомое, а я никак не могу понять, что именно. Может, позже и соображу.
Ну вот, а Вексфорд так надеялся…
– А это фото не публиковали, нет? В смысле, не могло получиться так, что я видел его в газете? – спросил Вивиан.
– Нет, не публиковали.
Дверь открылась, и на пару секунд в помещение ворвался яркий солнечный свет. Вошли двое посетителей, Вивиан кивнул им, снова повернулся к полицейскому и вдруг присвистнул.
– Оп-па! Это ведь не бумажник старины Грена, нет?
Вивиан формулировал свои вопросы так, словно подсознательно ожидал услышать в ответ именно «нет». Вероятно, для того, чтобы иметь возможность состроить гримасу крайнего удивления. Такая манера говорить смутно напоминала инспектору полузабытые уроки латыни.
– Вы считаете, это его бумажник?
– Погодите, дайте-ка подумать. Ваш вопрос застал меня немножечко врасплох. Я хотел сказать, этот бумажник новый, ведь так? Короче, у Грена точь-в-точь такой же, только чуть поношенный, в смысле – потрепанный. То есть не новый он, вот что.
И, разумеется, он взял его с собой во Францию, подумал Вексфорд. Что же, будем надеяться, кое-что ему удалось узнать, теперь останавливаться нельзя.
– Эта женщина, несомненно, жила под вымышленным именем, мистер Вивиан, поэтому забудем на минутку и об имени, и о внешности. Скажите, мистер Уэст никогда не упоминал о других своих подругах, постарше его самого?
– Ну, была у него еще эта… Как бишь ее? Литературный агент. Но имени я не помню. Миссис… Короче, какая-то миссис, в общем, я уверен, что у нее есть муж. То есть вряд ли это она, ведь правда?
– Боюсь, что так. Вы знаете французский адрес Уэста?
– Да какой там адрес? Он просто катается по югу Франции, сегодня здесь, завтра там. Кстати, об этой женщине… Я уже всю голову себе сломал, но ничего не могу припомнить. Понимаете, при такой моей работе, постоянно находишься среди людей, и они тебе болтают всякое, а у тебя в одно ухо влетает, а из другого вылетает. Старина Грен у нас бродяга, любит перехватить пивка, наведаться ночью в Сохо. В смысле, прошвырнуться по пабам, я имею в виду, ничего такого предосудительного. У него есть пара-тройка приятелей, понимаете? Может, он и говорил что-то о женщинах, но ни имен, ни адресов я не помню. В общем, мне жаль, что я не могу вам ничем помочь. Но вы же понимаете, как это бывает: ты никогда не думаешь, что потом кому-то будет интересно, вот внимания и не обращаешь. Понимаете, что я имею в виду?
– Я прекрасно вас понимаю, – не удержался от соблазна съязвить Вексфорд, попрощался и покинул бар.
Глава 7
– Что-то тебе не слишком везет, – сказал Вексфорду Бейкер, когда они пили чай. – Знаешь что? Отправлю-ка я одного из моих парней опросить людей в Кенбурне. Если Рода была знакома с Уэстом, вполне вероятно, она и сама жила где-то здесь.
– Спасибо тебе, Майкл. Только учти, что искать ее как Роду Комфри бесполезно.
На улице его ждал Стивенс. Когда они проезжали Хай-стрит, Вексфорд заметил на противоположной стороне улицы вывеску публичной библиотеки. Здание было большим и выглядело новым. Закрывались они, скорее всего, в шесть, так что оставалось еще как минимум пятнадцать минут. Он приказал Стивенсу высадить его и поискать, где тут можно припарковаться среди всех этих автобусов, фур и двойных желтых линий. Выскочив из машины, инспектор перебежал дорогу, показав, увы, плохой пример обывателям.
У входа стояла бронзовая статуя какого-то джентльмена в рединготе фасона середины девятнадцатого века. На постаменте значилось: «Эдвард Эдвардс», и больше ни слова. Можно подумать, это имя должно быть известно каждому, вроде имен королевы Виктории или сэра Уильяма Юарта Гладстона [5] . Вексфорд, однако, столкнулся с ним впервые в жизни. Впрочем, теперь инспектору было не до расширения кругозора.
Он зашел в библиотеку, отыскал отдел художественной литературы. Вексфорд не ошибся. Между Ребеккой Уэст и Моррисом Уэстом отыскались книжки Гренвиля: «Убитая добротой», «Венецианская куртизанка» и «В Аликанте с попутным ветром». На каждой из них имелась наклейка «Ист.» – исторический роман. Инспектора заинтересовало название первого романа, он взял книгу с полки и начал читать аннотацию.
5
Уильям Юарт Гладстон – 41-й премьер-министр Великобритании (1868–1874).
«В очередной раз мистер Уэст поражает нас виртуозно закрученным сюжетом и умением создавать достоверные характеры. Героиней его романа об эпохе королевы Елизаветы является миссис Нэн Фрэнкфорд, персонаж драмы Томаса Хейвуда «Женщина, убитая добротой», – любящая и верная жена, соблазненная другом своего мужа. Ее раскаяние и удивительное благородство последнего составляют главное очарование романа. Гренвиль Уэст, бережно относясь к произведению Хейвуда, показывает нам то, что осталось за рамками драмы XVII века, в том числе живые картины семейной жизни того времени, со всеми ее страстями, жестокостью, условностями и обычаями. Гренвиль Уэст раскроет перед вами неизвестный мир, он умело проведет вас по всем его залам, садам и деревенским лужайкам».
Вексфорд пришел к выводу, что книжка эта явно не для него. Если роман «Убитая добротой» написан был по пьесе Хейвуда, то «Венецианская куртизанка», вероятно, являлась парафразом «Белого дьявола» Джона Вебстера. Вексфорд глянул на обложку «В Аликанте с попутным ветром». Оказалось, что при написании этого романа Уэст вдохновлялся «Оборотнем» Мидлтона и Роули. Гениальная идея. Такие книжки многим должны прийтись по вкусу, особенно с учетом того, что автор, видимо, не претендует на интеллектуальность, концентрируясь на страстях и кровавых сценах в антураже прошлого. С точки зрения продаж, это, наверное, должно срабатывать, поскольку запас романчиков и пьесок яковианских и елизаветинских времен поистине неисчерпаем.
«Убитая добротой» вышла три года назад. Вексфорд перевернул книгу и обнаружил портрет самого Гренвиля Уэста в твидовом пиджаке и с трубкой в зубах. Он носил очки, густая темная челка опускалась на лоб. Лицо не было особенно привлекательным, но фотограф умело использовал свет. Под фото была напечатана биография автора:
«Гренвиль Уэст родился в Лондоне, по образованию историк. В своей жизни писатель успел поработать внештатным корреспондентом, курьером, барменом и даже антикваром, но настоящий успех ждал его на поприще исторической литературы. После того как двенадцать лет назад вышла его первая книга «Ее светлость герцогиня Амальфи», он написал еще девять. Некоторые из них были переведены на французский, немецкий и итальянский. Его романы массово переиздаются и в США. По книге «Обезьяны в аду» был снят популярный телесериал, а по роману «Жена Ардена» записан радиоспектакль. Мистер Уэст – известный франкофил, не только проводящий во Франции все свои каникулы, но и предпочитающий французские машины и кухню. Ему тридцать пять лет, он холост, живет в Лондоне».