Дремлющая жизнь

Ренделл Рут

– Хорошо, Редж, – произнес начальник полиции самым примирительным тоном, на который только был способен. – Но все же я не скажу, что вам виднее, по той простой причине, что так не думаю.

Глава 12

«Любезность» суперинтенданта Риттифера не распространялась на то, чтобы лично присутствовать при обыске в доме Фарринер. Вексфорд его не винил: в конце концов, речь шла о прекрасном воскресном деньке. Когда они с Берденом прибыли на Принсвейл-роуд, там находились лишь Бейкер и сержант Клементс.

Сейчас, в самый решительный момент, инспектора начали одолевать сомнения, семена которых посеяли Берден и Гризвольд.

То, что помогло ему идентифицировать убитую как Розу Фарринер, теперь казалось неубедительным. Почему все-таки Рода представилась врачу своим настоящим именем, раз все в округе знали ее как Фарринер? Ведь кабинет врача находится всего в миле от ее квартала, и доктор, ни о чем не подозревая, мог случайно раскрыть инкогнито. Еще инспектору не давала покоя одежда убитой. Он вспомнил, как подумал тогда о том, что его собственная жена такое бы не надела, даже когда они были бедны. Да, цвета нарядов совпадали с теми, что были выставлены в витрине бутика, но были ли вещи того же качества? Захотела бы купить подобное та же миссис Коэн? Назвала бы она их «элегантными вещицами»? Сейчас то единственное опознание, сделанное анемичной и нервной девицей, которая могла страдать от постродовой истерии, уже не казалось ему достойным доверия. Может быть, Берден прав и насчет бумажника?

Выйдя из машины, Вексфорд уставился на дом. Даже снаружи было очевидно, что шторы стоят как минимум сто фунтов за пару. Двойные рамы совсем недавно были выкрашены в оранжевый и белый цвета. Рядом с входной дверью высажен лавр. Вексфорд видел такие в цветочном магазине по двадцать пять фунтов за крошечный саженец. Станет ли такая состоятельная женщина присваивать найденный в автобусе бумажник? Может быть. В конце концов, она привыкла вести двойную жизнь, пытаясь совместить в своем тощем теле две разные персоны. Как бы то ни было, а бумажник все же был украден в автобусе, который проходил по Кенбурн-Вейл.

Прежде чем Бейкер вставил в замок ключ, оставленный миссис Фарринер Дайнхарту, Вексфорд попробовал открыть дверь с помощью двух ключей, найденных у Роды Комфри. Ни один не подошел.

– Плохой знак, – произнес Берден.

– Ничего это не значит, – парировал Вексфорд, увидев, как помрачнел Бейкер. – Вообще-то мне следовало принести все ключи, которые я собрал в доме Комфри.

Вскрыв дверь, они вошли внутрь. В доме было безумно жарко – наверное, градусов двадцать семь. Воздух был тяжелым, застоявшимся. Пахло, конечно, не пылью, потом и нафталином, как в доме старого Джеймса, а полиролью, хвойным мылом и каким-то дезодорантом для помещений, одним из тех, которые вместо того, чтобы очищать воздух, только пропитывают его собственным духом.

Вексфорд заглянул в гараж. Там было пусто. В ванной, отделанной в белых и лимонных тонах, висели чистые полотенца, а в желтой мыльнице у раковины лежал новый кусок мыла. В последней из остававшихся на этом этаже комнат на полу лежал черный ковер, а стеклянные раздвижные двери, ведущие в сад, закрывали черно-белые, с геометрическим узором шторы. За исключением двух черных кресел, стеклянного кофейного столика и телевизора, в этой комнате ничего не было.

Полицейские поднялись на третий этаж, оставив второй напоследок. Там обнаружились еще одна ванная, а также три спальни. Одна выглядела нежилой, во второй стояла односпальная кровать, гардероб и туалетный столик. Везде была стерильная чистота, в корзинках для бумаг – ни клочка, вазы для цветов стояли пустые. И здесь в ванной висели свежие полотенца. В аптечном шкафчике нашлись лишь аспирин, капли для носа, пластырь и флакон с антисептиком.

Вексфорд начал было думать о том, что в этом доме Рода ни на одной вещи не оставила отпечатка своей личности, но следующая

спальня заставила его изменить мнение. Она была громадной и, что называется, роскошной. Невольно инспектор вспомнил о скромной комнатушке на вилле «Карлайл». Да, много воды утекло с того времени, когда Рода там жила. Овальная кровать была застелена пушистым бежевым покрывалом, в изголовье лежала горка таких же бежевых пушистых подушек. На полу – густой ковер кофейного цвета. Одна из стен была целиком завешана зеркалами, у другой стоял огромный шифоньер и туалетный столик с флакончиками французских духов, саше и хрустальным подносом с серебряными щетками для волос. Третью стену украшали нити стеклянных коричневых шариков, протянутые от потолка до пола. Четвертую стену занимали окна, выходившие на улицу.

Они открыли шкаф. Платья, пальто и вечерние наряды, висевшие вперемешку, отличались от одежды Роды Комфри, как бриллиант отличается от дешевенькой бижутерии. Они были куда лучшего качества, чем даже те, что миссис Фарринер продавала в собственном бутике.

На втором этаже размещались гостиная и кухня. Холодильник оставили включенным, видимо, чтобы не испортилась пара фунтов масла, овощи в целлофановых пакетах и дюжина яиц.

Гостиная была выдержана все в той же гамме. Бежевый ковер, кофейные стены, абстрактные картины, мягкая мебель, обтянутая бордовой кожей, причем настоящей, а не искусственной. В этой комнате в отличие от уже осмотренных было полно разных безделушек. В частности, коллекция китайского фарфора, в том числе чаша, которую Вексфорд самоуверенно опознал как относящуюся ко времени династии Сун. На стене висела картина: крестьяне, сидящие на корточках, ярко-желтые птицы и красно-фиолетовые сполохи. Вряд ли, конечно, настоящий Шагал, впрочем, кто знает?

– Понятно теперь, почему она хотела, чтобы за домом присматривали, – протянул Бейкер.

Клементс завел никому не нужную волынку о неосмотрительности домохозяев, ненадежности замков и общей безалаберности людей, в чьих руках волею судьбы оказалось слишком много денег.

– Посмотрим-ка лучше здесь, – оборвал его проповедь Вексфорд, кивнув на длинный письменный стол из тикового дерева. В нем было четыре выдвижных ящика, наверху стоял белый телефон. В голове инспектора возникла картина: Рода Комфри звонит по этому телефону своей тетке, тут из кухни приходит ее приятель, возможно, со льдом для коктейлей. Доктор Ломонд предупреждал ее, чтобы она воздерживалась от алкоголя, а между тем в баре теснилось немало бутылок – пестрая коллекция, от «Бакарди», «Перно» и «Кампари» до обычных джина и виски.

Вексфорд открыл верхний ящик стола. В папке с этикеткой «Машина» лежал страховой полис на «Ситроен», регистрационное свидетельство и инструкция. Водительское удостоверение отсутствовало. В другой папке, помеченной «Дом», обнаружился страховой полис и различные счета. На третьей было написано «Финансы», но там находилась лишь сберегательная книжка банка «Барклай» из отделения на площади Монтфорт в западном Лондоне.

– А ведь с собой у нее не было ни чековой книжки, ни кредитки, – пробормотал Вексфорд.

В следующем ящике лежала писчая бумага с адресом дома, выведенным затейливой вязью. Под ней Вексфорд нашел записную книжку. Просмотрел букву «Б», пытаясь отыскать телефон больницы, «К» на Комфри и Краун, «О» в соответствии со словом «отец» и, наконец, «П», что могло значить «папа». Ничего. «Стовертонский госпиталь» в разделе на букву «С» также отсутствовал.

Тут Берден окликнул его сдавленным голосом.

– Смотри, что здесь.

Оказалось, он открыл ящик невысокого столика, стоящего у окна. Вексфорд подошел. Вдруг с улицы до них донесся звук захлопывающейся дверцы автомобиля.