Дремучий случай

Солодкова Татьяна

— Спасибо, — буркнул Дима, — я похож на гомосексуалиста-педофила?

Оксана получше присмотрелась.

— Вроде, нет, но если по людям можно было бы все узнать с первого взгляда, они перестали бы быть людьми.

— У вас своеобразное чувство юмора, — заметил Березин.

— Да-да, это мне уже говорили. А еще у меня нет чувства меры и чувства вкуса… — Оксана резко замолчала и глубоко вздохнула. — Вы не обижайтесь на меня. Просто сегодня провалилась работа, на которую я потратила больше года своей жизни. И я немного зла. Чертовски зла, если честно.

— Мы волей-неволей подслушали, вы художница?

Она хмыкнула:

— С

чего вы это взяли? Есть сходство?

Нет, Оксана продолжала мне нравиться все больше и больше. Так его, Димочку с его нелепым флиртом, так его! Я даже еле сдержался, чтобы довольно не потереть руки.

Дима смутился от резкого тона Оксаны и начал мямлить:

— Но мне показалось…

К моему глубочайшему сожалению, увидев его растерянность, Оксана сменила гнев на милость и сказала уже более мягко:

— Я начинающая писательница. И сегодня работа, на которую я возлагала кучу надежд, провалилась. Мне сказали, что я бездарность и мне стоит попробовать себя в других областях. Вот так-то.

— Это кто вам сказал такую пакость? — Дима даже подсочил. Все, опять хвост распушил, Ромео Березнеки.

— Знающие люди сказали, — с грустью ответила девушка. — В издательстве. Понимаете, когда я приносила им наброски и рассказывала о своей идее, они обещали издать мою книгу, обещали приличный гонорар, контракт на пять лет… А когда я закончила работу, мне заявили, что у них есть гораздо более талантливые авторы, а я… А мне пора менять работу. Слышала, в одну из газет требуется человек. Пойду на днях узнаю, может быть, сгожусь я им с моим так называемым талантом. Надо думать о будущем.

— А можно будет почитать? — вежливо попросил Березин.

— Хотите ужаснуться? — она покачала головой. — Не стоит.

— Ну может быть позже?..

— Ага, — отмахнулась она, — всенепременно. Держи, — Оксана поставила передо мной чашку дымящегося кофе, а себе налила чаю.

Повисло молчание. Правда я уже давно помалкивал, не хотелось мешать Диме распушать хвост, впрочем, и сказать мне было нечего.

— Очень тяжело, когда умирает твоя мечта, — вдруг заговорила Оксана, она не смотрела на нас, ее взгляд был устремлен в окно, но казалось, она смотрит куда-то далеко-далеко. — Мечта, которой ты посвятил всю свою жизнь, ложился спать и просыпался с мыслью о ней, дышал, существовал этой мечтой. Я добьюсь, я сделаю, я смогу… А потом в один прекрасный момент понимаешь, что не добьешься, не сделаешь, не сможешь. Что прошлого не вернешь. Вот он, твой шанс, только что был перед тобой. И вот его нет. Упустила. Сама ли виновата, другие ли не оценили. Или просто такова судьба — быть неудачницей. Никто не знает ответа. Вот только мечты уже нет. Погибла. Истлела. А новая еще не родилась. А ведь без мечты жить нельзя…

Она еще что-то говорила, но я не слушал. Интересное было видение мира у этой женщины, если я, конечно, правильно понял ее слова. Выходит, несчастье это не когда ты с треском проваливаешься в том или ином деле. Несчастье наступает после провала. В момент, когда тебе не к чему стремиться. Нет, прошлые провалы не забудутся и не факт, что мы вынесем из былых ошибок какие-либо уроки, но мы перестанем о них думать лишь тогда, когда появится новая мечта, новая цель. А человек без цели — мертвец.

А ведь и вправду, как только у меня появилась цель — снять проклятие Березиных — я перестал думать о предательстве

тех, кого я считал своими друзьями. Простил ли я их? Нет. Вынес ли я из этого предательства какие-то уроки? Ни одного полезного. Урок первый: ходить на встречи с друзьями в скафандре, чтоб случайно не прирезали. А что, забавная бы получилась картина… Но что-то я опять не о том. Странно, но после встречи с кладбищенским охранником меня стали посещать на удивление глубокие мысли. Зачем мы все живем? Какая у нас всех цель, и какая конкретно цель у меня. Сейчас цель ясна — помочь Березину. А дальше? Я ведь ни к чему не стремлюсь, у меня никого нет: ни друзей, ни родных. Я больше не неуловимый Змей, я просто мальчик-сирота с парой пачек банкнот в сумке, которые все равно рано или поздно кончатся. И что дальше? Чем зарабатывать себе на жизнь? Я ведь ничего не умею, кроме как заниматься противозаконными делами?

Я снова вспомнил Федора Прохоровича с его теорией о жизни и смерти. Для чего же я родился на этот свет? Раз я до сих пор жив, то для чего-то все-таки родился и, пока не выполню свое предназначение, я не умру.

Но, с другой стороны, даже не имея перед собой четко обрисованной цели, я ведь все равно не хотел умирать.

В этот момент снова повисло молчание. Оксана, видимо, думала о своем сегодняшнем провале, Дима сочувственно молчал.

— А разве просто жить не значит мечтать? — мой голос прозвучал в тишине так неожиданно, что Оксана вздрогнула и с удивлением посмотрела на меня. — Почему вы считаете, что у вас нет цели? У вас есть цель — жить дальше. И если вы не покончили с собой пару часов назад, то это значит, этот провал для вас не смертелен, значит, эта неудача ничто по сравнению с желанием жить.

Оксана улыбнулась:

— Впервые слышу подобные рассуждения от пятнадцатилетнего пацана.

— Шестнадцатилетнего, — поправил я, но совершенно беззлобно. — Знаете, до совершеннолетия мы тоже умеем думать, просто вы об этом уже забыли.

Оксана снова улыбнулась, но уже не снисходительно, как в прошлый раз.

— Ладно, — сказала она, наконец. — Пойду посмотрю, как там тетя, может, помогу чем.

Девушка вышла.

Березин проводил ее восторженным взглядом.

— Давно не встречал таких, — прошептал он. — Красивая и умная.

— Дим, тебе сейчас для полного счастья только влюбиться не хватало, — заметил я. — Возьми у нее телефончик и звякни, когда все проблемы уладятся, а пока подумай о чем-нибудь полезном, ради разнообразия.

— Хватит учить меня жизни! — взбеленился Дима. — Не дорос еще.

Я обернулся на пустой проем двери:

— Дим, не рисуйся, она не слышит.

Я так и думал, Дима мигом перестал бунтовать. Правильно, пусть побережет силы, чтобы потом устроить показательный воспитательный процесс. Ладно, дремучий случай, так и быть, подыграю, пусть мужик себе личную жизнь строит.

И тут перед нами появилась Жанна. Березин вздрогнул. Хоть не заорал, и то хорошо.

Вид у моего ангела был встревоженный, даже слегка испуганный.

— Жан, что случилось? — я мгновенно напрягся. Я не так хорошо ее знал, но уже понял, что просто так она паниковать не станет.

— Я не знаю, что случилось. Но что-то точно случилось, или случится. Здесь полно темных.

— Кого? — не понял я.

— Демонов, балбес, — ну вот, она еще и ругается, дурной знак. — Около дома только трое.