Дрессировщик драконов
Шрифт:
Ирлес следовал за сартрским войском и наслаждался каждым моментом своего триумфа. Крон выполнил практически невозможное задание, нашел полукровку, и теперь ожидал возвращения домой. Оставалась самая малость… Но именно эта малость вызывала сомнения.
Крон шел за войском, не решаясь вклиниться в ряды хомо обыкновениус, выжидая удобного случая. Когда сартрская тысяча остановилась у границы Ви-Элле, Ирлес понял, что пришло время действовать. Разум, вооружившись поддержкой чувства долга, перебирал способы убийства. Эльф должен умереть достойно. Полукровку нельзя зарезать или застрелить, кровь старшего народа не должна обагрить чужую землю, следовало найти иной способ. Например,
Отправляясь в путешествие, крон запасся небольшим количеством паралинового порошка — сильнодействующего яда, созданного Паралином [27] , одним из первых эльфов, который пошел на взаимовыгодный обмен с хомо обыкновениус. Ирлес заправил ядом перстень, и теперь был готов пустить порошок в ход. Или почти готов. Разум ликовал — все складывалось весьма удачно, но сердце крона то и дело сбивалось с ритма. Эльф не может убить эльфа. Тем более без веской причины.
Выхолащивание неизбежно, об этом говорят все предсказатели и ученые; этот вопрос единственный в истории старшего народа, по которому мнения первых и вторых сошлись. Так стоит ли бороться с неизбежностью? Стоит ли ускорять процесс, уподобившись хомо обыкновениус и лишив жизни невинное существо? Сможет ли Ландал после убийства спокойно спать? А Гланхейл? Diehaan высказалась однозначно — Эл'льяонт займет трон Ил’лэрии. Так в силах ли простой крон изменить предназначение будущего правителя? В силах ли лишить того жизни? Или предсказание — не приговор, а наиболее вероятная возможность?
27
Паралин получил от человека, оказавшегося алхимиком, вещество, способное убить дракона, в обмен на магическое зеркало, превращающего любую девушку в красавицу. Яд был усовершенствован и усилен магией, раздробившей его на мелкий порошок. Первой жертвой стал сам Паралин, нечаянно вдохнувший его во время обработки огорода против вредителей.
Сердце Ирлеса разрывалось между долгом, ответственностью и нарушением правил. Сможет ли он пойти против своего сердца? Поднимется ли рука? Ведь ребенок не сделал ничего плохого, напротив, узнав о том, что вытворяет Тэл’льяин, отправился с сартрским королем на переговоры. Мальчишка защитил город, остановив Вильковеста, спас десятки, а может и сотни жизней.
Это эльфы повели себя как худшие из хомо обыкновениус, а полукровка, напротив, оказался достойным сыном своего народа, несмотря на то, что эльфийская кровь в его жилах сильно разбавлена человеческой.
Крон сжал руками голову. Темнота накрыла сартрский лагерь плотным покрывалом, приглашая к действию. Долг есть долг. Ирлес прокрался в палатку Эл'льяонта и остался ждать его возвращения.
Восторг от обретенной свободы рано или поздно исчезнет, и новая жизнь уже не будет радовать так, как в первое время, Янек знал это, но пока чувствовал себя счастливым. Пожалуй, впервые в жизни по-настоящему счастливым, не как человек, но почти как истинно свободный. Ему не нужно было беспокоиться о пище и воде, о деньгах, о новой работе, ни о чем, что ежеминутно занимает мысли всех хомо обыкновениус. Эргхарг поставлял мясо ежедневно и мог разжечь огонь единственным выдохом. В их распоряжении была целая земля: поля, леса, степи, реки, весь Аспергер.
— Если не мы властелины мира, то кто? — смеялся молодой человек.
Удалившись от дрессировщика, Янек почувствовал,
Большую часть времени Янек проводил в небе. Истинно свободный летал над лесами и полями, над городками и деревеньками, рано утром, на закате и поздней ночью, показывая своему луноликому мир таким, каким тот его никогда не видел. Эргхарг то поднимался к солнцу, то нырял в облака, то проносился так низко над землей, что едва не касался лапами верхушек деревьев. Молодой человек радовался свободе, красоте мира и единению с существом, которого любил всем сердцем. Часть этой радости передавалась дракону, и тот выдумывал все новые и новые трюки, лишь бы удивить своего седока и сделать его улыбку еще шире.
Ветер слизывал со лба Янека успевшие порядочно отрасти волосы, врывался в уши, заглушая звуки окружающего мира, остужая разгоряченный полетом лоб; солнце рисовало на земле темные очертания облаков, освещая зелень травы и лесов, делая краски природы более яркими и сочными. С высоты драконьего полета мир казался добрым и уютным, там внизу не было ни боли, ни печали, ни тревоги, и каждое деревце, каждая травинка принадлежала всем и никому одновременно.
"Теперь я понимаю, что такое быть по-настоящему свободным", — поделился луноликий с драконом.
"Не понимаешь. Не в полной мере, — откликнулся Эргхарг. — Но пока это тебе и не требуется. Наслаждайся тем, что имеешь".
И Янек наслаждался, но помнил эти слова. Частичка драконьей мудрости передалась и ему, он стал внимательнее, научился замечать то, что не замечал раньше, много думал и делал выводы.
"Мне грустно за хомо обыкновениус, — признался он однажды Эргхаргу. — Я не так уж далеко ушел от них, но уже вижу огромную пропасть, отделяющую их от истинно свободных".
"Если сравнить вас с эльфами, эта пропасть будет еще больше".
"Эльфы умнее драконов?"
"Не умнее, но они ближе к людям, чем мы, а потому разница более отчетлива. Я видел много эльфов и одно время жил в их стране, и могу судить. Даже Эл'льяонт, которому всего сто четыре года, много мудрее большинства знакомых мне хомо обыкновениус".
"Ты жил в Ил’лэрии? Расскажи. И вообще расскажи о себе, я слишком мало знаю. Как ты познакомился с Дагаром? Почему тебя прогнали из Аркан? "
"Слишком много вопросов. Ты все узнаешь со временем, а пока держись крепче! Я покажу тебе мир".
Дни, ранее тянувшиеся, словно пустынная дорога посреди степи, теперь летели, будто охотящийся дракон. Раньше Янек плохо знал географию, а теперь постепенно получал представление о расположении крупных городов Миловии. Иногда они ночевали в ближайшем лесу, а днем луноликий гулял по городу. Дважды он продавал на рынке шкуры пойманных Эргхаргом тузуаров и получал столько денег, сколько не заработал бы за все лето. Он купил себе новые сапоги из более мягкой кожи, чтобы не доставлять неудобство дракону, вещевой мешок, сменные рубаху и брюки, охотничий нож с тяжелой костяной рукоятью и другие необходимые путешественнику вещи.
Бродя по городам, он чувствовал себя невидимкой, чужаком в мире, которому принадлежал так недавно. Базарная толкотня вызывала раздражение, лишенные смысла разговоры и сплетни заставляли морщиться, а глупость и примитивность интересов хомо обыкновениус удивляли.
"Неужели я и сам был таким же? " — спросил Янек Эргхарга после очередного посещения городского рынка.
"Ты и сейчас такой же. Почти. Ты слишком близок к ним, гораздо ближе, чем ко мне".
"Но я изменюсь?"
"Несомненно".