Дрессировщик драконов

Одинец Илья

Гаргхортсткор довольно фыркнул, развернулся и задел мальчишку хвостом. Тот потерял равновесие и упал, проехавшись грудью по траве. Колесо отскочило, едва не врезавшись в Фархата.

— Надеюсь, — поджав губы, произнес Вильковест, — ты будешь более ловким на переговорах.

Гаргхортсткор взмахнул крыльями, поднялся в воздух и послал своему луноликому изображение звездного неба — высший знак одобрения истинно свободных. Вильковест улыбнулся. Ему было приятно, но он не нуждался в одобрении, он нуждался в отмщении. Эта мелкая издевка не пойдет ни в какое сравнение с тем,

что ждет полукровку в будущем, и с тем, что ожидает Фархата.

Старик взмахнул рукой, и колесо само встало на положенное ему место.

— В отличие от эльфа, я вас не подведу, мой король, — произнес министр. — Продолжим путешествие.

Он видел в окно, как полукровка поднялся с земли и как шел к телеге с запасами провизии.

"Там тебе самое место. А мое место — в этой золотой повозке. Пусть отныне так и будет".

Глава 16

Смерть слишком близко

— Сегодня особенная ночь.

Янек не спал. Он лежал на матрасе, который вытащил из кибитки, положив руки под голову, и смотрел в небо. Синий купол темнел медленно, и звезды появляться не спешили. Сначала ученик дрессировщика нашел Дарлу, и лениво наблюдал, как она подмигивает кружащему под ней дракону. Долгое время ничего не происходило, только небо становилось все чернее, а потом крохотные серебряные блестки высыпали все сразу, будто Айша разорвала надоевшее ожерелье и рассеяла по небу драгоценные камни.

— Ночь, как ночь, — отозвался Дагар.

Он сидел возле костра, ворочая тлеющие угли, но уходить в кибитку не спешил. Видимо, тоже чувствовал что-то необъяснимое, непонятную тоску, разлившуюся в воздухе, сжимающую грудь в сладком предчувствии.

Сон не шел. Теплый вечерний ветер доносил из сартрского лагеря обрывки песен и смех солдат. Яркие огни костров постепенно гасли, едва уловимый аромат жареного мяса, долетавший со стороны сартрцев, испарился. Фархат хорошо заботился о своем войске, впрочем, Янека это не волновало. Его вообще не волновало ничего, кроме неба. Он смотрел на черную тень Эргхарга, кружащую над далеким лесом, и думал.

Какие все-таки они разные: люди и драконы. Человеческий век короток, поэтому интересы и заботы людей поверхностны и глупы. Драконы живут столетия, им хватает времени стремиться к высокому, совершенствоваться, создавать прекрасное. Хомо обыкновениус ставят во главу угла богатство, которое позволяет удовлетворить лишь простейшие первичные потребности, такие как голод, жажда, половое влечение, безопасность, а также дарит возможность получить материальные блага, вещи, которые драконам не нужны. Истинно свободные не зависят от денег или вещей, им не нужно золото, их не интересуют самоцветы, плисаровые комоды, ви-эллийские шелка и синее вино. Драконам достаточно того, что имеют, они не зависят от инстинктов и свободны от первичных потребностей, так как могут удовлетворять их в любое время. Истинно свободные выше людей во всех смыслах.

Человеческая натура сложна, но основным двигателем для хомо обыкновениус всегда были собственнические интересы. Они жадны, рвутся к богатству и власти, и цель их состоит отнюдь не в

том, чтобы вырваться из оков обыденности и развиваться, дарить миру прекрасное, но в том, чтобы преумножать богатство и ничего не делать. Драконы еще сложнее, они находятся на той ступени эволюции, когда богатство и роскошь ничего не значат; достойный член общества истинно свободных — не самый богатый или влиятельный, но самый умный, творческий и щедрый на общение. Пока Янек не совсем понимал, что это значит, но Эргхарг обещал объяснить и показать страну драконов.

Ах, Арканы! Ученику дрессировщика больше всего хотелось увидеть именно их. Прогуляться по заснеженным вершинам, заглянуть в недоступные человеку пещеры, окунуться в хрустально чистые ледяные горные озера, посмотреть, как живут драконы, и подружиться с ними. Эргхарг для Янека был самым лучшим, но молодой человек подозревал, что его друг далеко не выдающийся представитель истинно свободных, что есть существа еще мудрее, еще интереснее и таинственнее.

Словно в ответ на мысли человека летящий в небесах Эргхарг выпустил из пасти огненную струю.

"Не подслушивай", — пожурил Янек.

"Учись думать тише", — откликнулся дракон.

Молодой человек понял, что истинно свободный не обиделся. В этом и состояла дружба, они понимали друг друга с полуслова.

Мысли Янека были для дракона открытыми, человек также мог заглянуть в голову истинно свободного, правда из-за того, что Эргхарг был старше, мудрее и опытнее, он умел скрывать от посторонних то, что не хотел афишировать. Молодой человек знал, что у его друга есть тайны, о которых тот не желает говорить, и хотел тоже научиться скрывать собственные мысли. Но не для того, чтобы утаить что-то, а потому, что, научившись контролировать язык, еще не научился контролировать мысли. Человеческие мысли, за некоторые из которых Янеку было стыдно.

Он изменился, и очень сильно. Ученик дрессировщика понимал это, и принимал, более того, хотел, чтобы изменения продолжались, чтобы его путь от человека к дракону не заканчивался. Теперь ему хотелось совершенствоваться и достичь тех же высот, каких достиг его истинно свободный. Но и уже сейчас он не чувствовал себя простым человеком, Янек — луноликий, особая порода людей, промежуточное звено между хомо обыкновениус и истинно свободными. Ход его мыслей претерпел изменения, система ценностей встала с ног на голову, он даже узнал такие слова, о которых раньше не имел понятия. Например, та же "система ценностей". Все это шло от Эргхарга, и Янек надеялся, что ручеек новых знаний не иссякнет, а превратится в полноводную реку.

Молодой человек улыбнулся и послал истинно свободному яркий солнечный образ радуги. Эргхарг ответил картинкой роскошного звездного неба, на котором кроме звезд сияла огромная фиолетово-розовая спираль.

— И все же, сегодня особенная ночь, — произнес Янек вслух.

— Смотря для кого, — Дагар зевнул.

Костер давно потух, дрессировщик драконов сидел на траве возле круглой черной проплешины и прутиком рисовал в золе завитки.

Молодой человек повернулся на бок и уставился на учителя. На бывшего учителя.