Дрессировщик русалок
Шрифт:
– Да, конечно! – остекленелость взгляда сменилась бешеной радостью. – Господи, Анна, но как тебе это удалось? Или ты, как Ника…
– Слушай, давай я сложу песню о своих подвигах чуть попозже, ага? И чтобы ты не расслаблялся особо – способностей дочери у меня нет. Меня просто не надо злить. На, держи, – я протянула рыжему осточертевший автомат. – Надеюсь, умеешь им пользоваться?
– Умею, – в светло-голубых глазах радость слегка подвинулась, уступив часть территории восхищению. – Ну, ты даешь!
– Не люблю, знаешь ли, когда у меня пытаются отнять дочь, – проворчала я, выходя из камеры. – Где-то тут еще Михар, он в отключке. Надо его привести в чувство, без него мы вряд ли сможем освободить Нику.
– Я слышал, как кого-то притащили сюда пару часов назад. По-моему, он в соседней камере.
– По-моему, тоже. Во всяком случае, мониторы с вашим изображением стоят рядом.
– Ты что, и в комнате слежения побывала?!
– В первую очередь. У вас ведь тут видеокамер понатыкано на каждом шагу, а я не человек-невидимка. Давай открывай засов.
Петер сделал это гораздо быстрее меня, но комплексовать смысла не было. Он ведь все-таки мужчина, причем высокий и сильный.
Михар по-прежнему лежал на полу, почти в той же позе.
– Петер, ты же все-таки врач, ты сможешь помочь ему очнуться?
– А зачем для этого врач? Пару раз пошлепал по щекам – и готово.
– МакКормик накачал его каким-то препаратом, чтобы Михар гарантированно провалялся в отключке как можно дольше.
– Это плохо, – рыжий склонился над парнем и в темпе осмотрел его. – Так, серьезных повреждений нет, переломов нет, синяки, порезы и ссадины особо на самочувствии сказаться не должны. Но без стимулятора он вряд ли очнется.
– Значит, нужен стимулятор.
– Логично, – улыбнулся Петер. – Ну что ж, нужен – значит, надо пойти и взять его.
– А где?
– Вообще-то, все свои разработки Стивен хранит в специальной комнате-сейфе, доступ туда без его присутствия невозможен…
– Значит, идем в гости к Стивену, – я направилась к двери.
– Да погоди ты! – Рыжий перехватил меня за руку и укоризненно покачал головой. – Вот ведь торопыга. Нам не нужен МакКормик, в моей лаборатории есть две ампулы с препаратом номер семь, приготовленные для тебя.
– А номер два, который был для Ники, есть?
– Одна ампула, ей ведь вводили разбавленный.
– Тогда надо ввести именно его.
– Почему?
– А вспомни, что творила тогда Ника! Вполне возможно, что этот стимулятор усилил ее способности индиго, пусть и на время. А Михар тоже индиго. Ладно, пошли.
– Нет, не пошли, – решительно сказал Петер. – Ты оставайся с Михаром, я и один справлюсь. Нечего нам вдвоем шастать. Насколько я понимаю, магнитную карточку ты раздобыла, иначе вряд ли сюда добралась бы. Дай ее мне. – Наверное, в моих глазах что-то промелькнуло, потому что рыжий вдруг словно окаменел. – Так, похоже, ты мне не доверяешь. Зачем тогда пришла освобождать?
– Скажите пожалуйста, какие мы чувствительные, – проворчала я, смущенно отвернувшись. – Мой инстинкт самосохранения, знаешь ли, не всегда согласен со мной. Он ужасный эгоист и не верит никому. Но мы с ним как-нибудь договоримся, а ты не рефлексируй тут, а делом займись. В любой момент мои шалости могут обнаружить.
– Ладно, я пошел, – оттаял Петер. – Не волнуйся, я быстро, моя лаборатория в этом же крыле, на втором этаже. Там обычно охраны не бывает.
– Ты все равно не расслабляйся, а то снова придется тебя вытаскивать. А ты, между прочим, морковка довольно увесистая, так и надорваться можно.
– Попрошу без намеков на мой цвет волос! – засопел рыжий и вышел из камеры.
А я осталась вместе с Михаром. И, рассматривая тело парня, еще больше захотелось уничтожить Менгеле. Богом он себя вообразил, Творцом всего сущего! Вот и натворил, скотина нацистская! Петер прав – об этих существах там, в цивилизованном мире, не должны знать. В лучшем случае сделают из них ярмарочных уродцев, в худшем – все тех же подопытных кроликов. Их место – только здесь, но без Менгеле и его подручных.
Я так разозлилась на ублюдочного наци, что совершенно забыла маяться от мучительного ожидания, с замиранием сердца прислушиваясь к звукам снаружи.
Поэтому и бросаться на шею вернувшемуся Петеру не стала, лишь отошла в сторону, уступая место возле Михара.
– А как же возбужденно-радостные вопросы «Ну как?», – проворчал рыжий, вытаскивая из кармана шприц и ампулу.
– Ты же здесь, а значит, все прошло без осложнений, – констатировала я, наблюдая за уверенными движениями Петера, вводившего в вену Михара стимулятор номер два.
– Ну, это не совсем так, – раздался от двери злорадный голос. – Я как чувствовал, специально решил ночевать на втором этаже. А ну, ручки медленно вверх, и без глупостей.
Курт?!!
ГЛАВА 40
Он, кто же еще. Стоит у двери с автоматом наперевес и мстительно ухмыляется.
– Я же говорил МакКормику, что ты хитрая изворотливая сука, а он не верил, – белесая дылда перехватила автомат поудобнее. – Охрану усилили только возле комнаты девчонки, решили, что ты и этот слюнтяй рыпаться не будете. А он у нас не слюнтяй, он у нас герой, да, Петер? Отец будет гордиться твоими подвигами!
– Заткнись, задница Менгеле, – брезгливо поморщился рыжий. – Ты что возле лабораторий делал, смазку получше искал?
– Еще одно слово, – прошипел Курт, – и я отстрелю тебе яйца.
– Не отстрелишь, зачем тебе конкуренты в постели.
– Заткнись! – Автомат в руках белобрысого судорожно дернулся, пули с визгом заметались по камере, рикошетя от стен.
Петер опрокинул меня на пол и навалился сверху, закрывая от смертоносных ос.
– Бог мой, как трогательно! – хмыкнул Курт. – Похоже, наш мальчик влюбился в русскую бабу, вон жизнью готов пожертвовать ради нее. Да я и не собирался никого убивать, так, пугнул только. Все, хватит валяться, медленно встали, подняли руки и по одному – к двери. И без резких движений – в следующий раз получите пулю в ногу. Ну, я кому…