Древнее проклятье
Шрифт:
Тонкие пальцы осторожно тронули струны. Вибрирующий звук завис над озером, и его тут же подхватила вторая «арфа». А потом заплакала флейта, и маленький барабан застучал, словно сердце, попавшее в ловушку.
Вскоре в странную, неровную мелодию вплелись людские голоса.
Торжественный гимн взвился к звездам. Мне оставалось только слушать да выполнять молчаливые требования помощницы. По её знаку я вышла вперед и опустилась на колени рядом с Великой Жрицей.
Она напоминала гигантский цветок лотоса. Белая юбка раскинулась вокруг
Но при этом Жрица была невообразимо прекрасна. Несмотря на возраст, она могла свести с ума любого мужчину. И только священный ранг не позволил ей кружить головы.
Гимн затихал, но не успели последние звуки замереть над водой, как ему на смену пришел тихий напев. Инструменты молчали, Великая Жрца призывала своих богов.
Вспыхнули благовонные палочки и рассыпались невесомым пеплом, оставив после себя облака ароматного дыма. Они повисели несколько мгновений и исчезли, словно развеянные невидимым веером. Девушки тут же сменили сгоревшие палочки новыми.
Пение становилось все громче. Верховная Жрица впала в транс. Она раскачивалась из стороны в сторону, как маятник, и губы едва шевелились. Но голос оставался мощным. А когда молитва достигал пика, вскочила и, сгребя в кучу свитки, швырнула их в жаровню.
Угли зловеще вспыхнули, и огонь жадно впился в шелковистую бумагу, пожирая её, как сухую солому. В небо поднялись черно-белые клубы дыма.
Пение прекратилось. Теперь жрица всматривалась в завихрение широко раскрытыми глазами. В них плескалась тьма настолько густая, что, казалось, передо мной не человек.
А облако двинулось в нашу сторону.
По спине пробежал холодок. Первым движение было вскочить, но помощницы не дали возможности даже отодвинуться. Дым окутал мягким одеялом. Он пах пряностями. Горячими, как поцелуй любимого. Жаркими, как объятия. И тяжелыми, как обида.
Глаза сами закрылись, и последнее, что я почувствовала, руки, не позволяющие упасть на жесткий пол.
Предрассветный час, когда ночные птицы уже отправились на покой, а дневные только-только просыпаются, звенел тишиной. Она меня и разбудила.
Роса обильно покрывала перила и пропитала занавески, отчего ткань висела прозрачными тряпочками, и у ветерка не хватало сил ни закинуть её внутрь павильона, ни подбросить над водой. Но одеяло, которым я оказалась укутана, осталось сухим.
Стоило повернуть голову, как она отозвалась болью. Тут же чья-то рука поддержала под спину, помогая сесть, а у губ оказалась фарфоровая чаша. Горький вкус лекарства взбодрил и вернул ясность мыслей.
Напоив меня, послушница помогла лечь обратно.
– Госпожа Великая Жрица велела вам отдыхать.
Отдыхать. Чтобы в голову лезли дурацкие мысли и крутились там, сводя с ума?
– Мне нужно домой.
Послушница не стала отговаривать. Просто кликнула помощников и помогла дойти до ворот.
Паланкин показался даром Хранителей! Ноги дрожали, тело стало липким от холодного пота, но при этом было жарко. Слабость накатывала волна за волной, и держалась я только на гордости.
Что там вчера творила Ласар? Вспоминать не хотелось, а мерное покачивание навевало дрему.
– Госпожа! Госпожа!
Очнулась от громкого шепота. Испуганная служанка протягивала руку, чтобы помочь выйти, а сама косилась куда-то в сторону.
– Госпожа возвратилась! – послышался знакомый голос.
Линен! Она вернулась!
Радость придала сил, и я быстро выбралась из паланкина. Но от резкого движения накатила слабость, и земля рванулась навстречу. Хорошо, служанка вовремя меня подхватила.
– Да что же вы делаете!
По ступенькам от ворот спускалась Линен. Худая, бледная и очень злая. Настолько, что даже я испугалась.
– Немедленно помогите госпоже зайти в дом! Лентяйки!
Теперь понятно, почему все так перепуганы. Даже ёнмино старались скрыться от зоркого взгляда.
– Тише, а то домочадцы разбегутся!
Я была искренне рада увидеть друга, с которым разделяла тяжелые дни.
– Таких домочадцев поганой метлой гнать надо, а не беречь! Хозяйка едва живая вернулась, а они глазами хлопают! Быстро уложите госпожу и позовите лекаря!
– Не надо лекаря! – взмолилась я. – Великая Жрица ритуал проводила, так что ничего страшного, обычная усталость. Вот отосплюсь…
Но Линен моим служанкам казалась страшнее. Они довели меня до комнат и помогли переодеться в домашнюю одежду. На столе появилась чашка с густым супом из бычьих хвостов со специями. Примчался лекарь – хоть его и заставили лечить собак, дело свое он не забыл.
За дверями слышался строгий голос вернувшейся личной служанки, которая распекала учеников за то, что толпятся у входа, мешая госпоже отдыхать. Судя по звукам, там щедро раздавались оплеухи. Сдержать смех было невозможно: Линен сильно изменилась. Из забитой, боящейся воробьиной тени рабыни она превратилась в уверенную в себе женщину. Побывав на грани жизни и смерти, она словно стала другим человеком.
Куён оказалась единственной, кто смог прорваться сквозь заслон. И лишь потому, что уже находилась в комнате и наотрез отказалась оставлять собак одних. Доложив, что все в порядке, она убежала, бросив меня на попечении Линен.
Лекарь сообщил, что у госпожи обычное переутомление и отправился заваривать укрепляющие травы. Я не спорила – хотелось забыться.
Ласар обещала, что после снятия приворота станет легче. Похоже, обманула – тоска никуда не делась. Я скучала по Хансо, хотелось увидеть его, обнять, прижаться к крепкой груди, почувствовать сильные руки на талии…