Древнее зло в кресле босса
Шрифт:
Капец.
Он меня не уволил! И, если я все правильно помню, кажется, даже идиоткой не назвал.
Притом нес какую-то непроходимую чушь.
Капец.
Однако ж – и на этой мысли я начала улыбаться – первый день из пяти прожит!
Глава 4
Я оказалась в мире диковинных животных, но именно я здесь была инородным предметом, чуждым существом, случайно ломающим установленные порядки. И причина разницы между мной и всеми остальными сотрудниками мне сразу была ясна – я ничем не была привязана к этому месту и не собиралась всю оставшуюся до пенсии жизнь поклоняться безумному божеству – тьфу, в смысле, работать, конечно, на странного директора. Деньги лишними не бывают, я была рада подзаработать, но они не были решающим мотивом – даже в самом начале, когда я устраивалась уборщицей. Я просто отыскала способ реализовывать свои наклонности и притом что-то зарабатывать, но если бы меня уволили, то даже глазом бы не повела – поискала бы еще подобные вакансии и не вспомнила бы об этой потере. Но отсутствие этого малюсенького пункта в моей мотивации так сильно разнило меня со всеми остальными. Оно же накладывало неизгладимый отпечаток на все мое поведение. То есть я вежливая, ответственная и аккуратная, я готова ради более высоких целей пропустить мимо ушей несколько оскорблений, однако вряд ли я морально готова глотать все подряд – мне просто незачем.
И проявления моей чужеродности выплескивались сами собой – именно тогда, когда я забывалась и их не контролировала. Например, как вчера – когда я вдруг начала заступаться за замдиректора по производству, словно он сам был не способен или нуждался в моем заступничестве. И отсутствие ярости шефа в ответ еще сильнее ослабило пружину самоконтроля.
На следующий день ровно после третьей «ленивой идиотки» я вдруг решила, что хватит. Так и заявила:
– Хватит, Григорий Алексеевич. Все претензии к моей работе вы можете высказать иначе, без всех этих ваших грубостей! Или увольняйте – если вы меня сами уволите, то Маргарита Семеновна не сможет обвинить меня.
– Ты мне угрожаешь, уборщица? – спросил он.
– Прозвучало как угроза? – я задумалась. – Хм, странно. В моей голове это выглядело как план спасения… Вот если бы я заявила, что при следующем оскорблении сделаю вам кофе прямо на вашу голову, тогда да, это была бы угроза.
– Ты мне угрожаешь?! – он повторил, чуть повысив тон.
– Да нет же! – убеждала я. – А если и было дело, то только мысленно! Вы же не умеете читать мысли?
– К счастью, нет. Мысли людей похожи на кашу из эмоций, я бы спятил, если бы пытался в них разобраться. Но сейчас о тебе, а не обо мне. В первую встречу я принял тебя за наглую выскочку. Сейчас вижу, что ты агрессивная наглая выскочка. Сколько грехов мне предстоит еще открыть в человеке с такой невзрачной оболочкой?
Это было обидно. Я, может, и не мисс Россия, но и не такая уж невзрачная! Потому ответила со злобным придыханием:
– Ни одного, Григорий Алексеевич! Вы даже в предыдущих двух ошиблись! Простите за бестактный вопрос… Хотя не прощайте – вижу, что в этом помещении вежливость лишняя. Вы Ирину Ивановну тоже постоянно идиоткой называли?
Он задумался:
– Нет, конечно. За годы ее работы я выявил сотню ее недостатков, потому называл по-разному. У меня богатый словарный запас.
– И она это терпела?! – возмутилась я, хотя уже перемолола это осознание в мыслях, но оно все еще шокировало. – Так я не буду! Понимаете? Просто не буду! Еще раз услышу нечто подобное – сразу же уволюсь. Ищите потом себе безмолвную девочку для битья без знания нижнетагильских рецептов!
– О-о, а это уже шантаж?
Возможно, мне показалось, но он на секунду улыбнулся. Запутал окончательно, сбил с толку и непонятно чему обрадовался. И потому я решила не спорить:
– Да, шантаж! Должен же у меня быть хоть один грешок!
– Хорошо, договорились. В смысле, я постараюсь.
– Серьезно? – я, разумеется, сразу не поверила и нахмурилась.
– Серьезно.
– Но… предыдущего секретаря вы оскорбляли годами!
– Потому что она ни разу не заявила о своем праве, то есть ее все устраивало.
Я открыла рот от нового осознания. Неужели он действительно не понимает, что ее не устраивало? Что никого не устраивает? Но они молчат! Потому что… потому что им и в голову не приходит заявить о своем праве? Сумасшедший дом с главврачом в кресле босса.
Он выдернул меня из изумления продолжением:
– Я тщательно обдумал твою вчерашнюю схему и решил, что можно попытаться.
– Какую еще схему? – снова вылупилась на него я.
– О том, что при изменении атмосферы в коллективе я могу урезать всем зарплаты минимум на пятьдесят процентов, а они все равно будут рады мне служить, но уже без моральных издержек.
– Что?! Это я предложила?
– Именно. Только мне нужна будет небольшая помощь – я очень легко обучаюсь всему, но с учителем освоюсь быстрее. Ты будешь подсказывать мне все спорные моменты. Допустим, каким образом надо выстраивать диалог, чтобы собеседник не заметил, как я урезал ему зарплату?
– Что?! Это не так просто делается, Григорий Алексеевич! Дружественная атмосфера в коллективе выстраивается годами! И ее никак нельзя начинать с урезания окладов!
– У меня неограниченное время. Но с такой мелочью я уложусь в неделю. Захлопни рот, уборщица, и свари две кружки своего кофе, – он сделал шаг к кабинету, но остановился и добавил: – Пожалуйста. Если тебя не очень затруднит.
– Неплохо, – отозвалась я бездумно. – А уборщицу потом из лексикона уберем… не все сразу.
Я, конечно, на бухгалтера учусь, но некоторые дисциплины у нас в институте не преподаются – например, я понятия не имею, что отвечать на некоторые вопросы. А они последовали уже после обеда:
– Любаша, что происходит? – истеричным шепотом орала на меня главбух. – Шеф пригрозил всем урезать зарплаты!
– Он не пригрозил… – едва слышно я оправдывалась себе под нос. – Вы ведь его знаете…
– То есть это просто злая шутка?! Тогда зачем он приказал сделать предварительную калькуляцию экономии на фонде заработной платы?!
Я попыталась целиком спрятаться от нее за монитором.
– Мне-то откуда знать? Я здесь пустое место, уборщица, на которую чужую блузку нацепили… Не кричите так, Елизавета Николаевна, он в кабинете.
– Разве я кричу?! – у нее получалось даже визжать при шепоте. – Не-ет, Любаша! Кричать я буду, когда мне зарплату сократят! Это за что же я столько страдала, а?! Я тебя вижу, ты не настолько худая, потому отвечай! Ты в курсе, что мне всего сорок семь? А выгляжу на шестьдесят! Меня капельницами с валерьянкой раз в неделю откачивают! Я как в колонии строгого режима срок мотаю – чтобы мне потом еще и оклад срезали?!
– Что вы… Я бы вам больше пятидесяти пяти не дала, – я отвечала, потому что женщине очень требовалась поддержка.
В этот момент директорская дверь открылась, и я в страхе подскочила на ноги. Только бы начальник не начал на ее вопрос отвечать, используя притом мое имя – мне тогда не жить. Весь офис так же, как скидывался на мою премию, не поскупится скинуться и на киллера для меня.
Но шеф остановился перед столом и привычно пригвоздил женщину к полу взглядом. Заговорил спокойно и как будто даже подбирал слова: