Древнерусская цивилизация. Начало Руси
Шрифт:
По заключению А.В. Гадло, «этническая группа, обитавшая в Южном Приазовье, была носителем высокой самобытной культуры, родственной культуре всей Южно-Русской степи хазарского времени, которая опиралась на традиции древних земледельческих культур Кавказа. Конец развитию этой культуры был положен на юге Восточной Европы печенежским вторжением на рубеже IX – X вв.» [888] . Автор полагает, что «основная масса средневековых поселений возникла не в результате оживления или возрождения старых земледельческих общин, а в результате появления в Южном Приазовье нового оседлого (или полуоседлого) населения» [889] . По его мнению, этим новым населением были кочевники, родственные болгаро-гуннам. В связи с образованием Хазарского каганата, примерно с конца VII в., новое население оседает на землю, образуя вариант салтово-маяцкой культуры (ответвление зливкинской степной культуры). Однако в керамике сохраняется традиция, которая «восходит к гончарному производству древних земледельческих районов Юго-Востока» [890] .
888
A.B. Гадло. Южное Приазовье… С. 14. Обзор литературы и материалов по проблеме см.: A.B. Гадло. Проблема Приазовской Руси как тема русской историографии. (История идеи). Сборник Русского исторического общества. № 4. М., 2002.
889
Там же. С. 8.
890
Там же. С. 10.
Вывод А.В. Гадло в целом, как отмечалось, поддерживает и Д.Л. Талис. Он заключает, что археологические материалы, «указывая на этническую общность населения Степного и Предгорного Крыма второй половины I тысячелетия н. э. с алано-болгарским миром Подонья и Приазовья, не дают возможности какой-либо иной этнической атрибуции степных поселений средневековой Таврики». Правда, автор оговаривается, что этот вывод «не снимает полностью возможности допущения проникновения в раннесредневековое оседлое население Крыма многочисленных и этнически разнородных групп, в том числе и славянских, которые не оставили никаких археологических следов» [891] .
891
Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 96.
Выводы обоих авторов представляются убедительными. В Причерноморье VIII – IX вв. пересекаются традиции, уходящие в глубокое местное прошлое и привнесенные степью. Задача заключается в том, чтобы уточнить, с какими традициями связано население, давшее название «Росия» определенной территории в Крыму и Приазовье. Чисто количественный признак в данном случае ничего не решает, поскольку салтово-маяцкая культура была разноэтничной, а в Крым происходили «выбросы» и с северо-запада Европы (по крайней мере, со II в. н. э.). По мнению Д. Л. Талиса, «во взаимоотношениях с носителями разноэтничной салтово-маяцкой культуры славяне, как представители одноэтничной культурной области, обладали, по-видимому, весьма сильной противоассимиляционной стойкостью» [892] . Аргументация автора в данном случае неубедительна: славянство было представлено разными культурами и разными племенами (в различные периоды). После некоего биологического взрыва, когда славяне из Центральной Европы расселились по всем европейским окраинам, они скоро оказались ассимилированными на Балканах, в Малой Азии и в других районах Средиземноморья (вплоть до Северной Африки и Испании) уже в VII – VIII вв., уличи и тиверцы – в X – XI столетиях и т. д. Автор прав лишь в том, что Росское объединение в Причерноморье не должно непосредственно связываться с приднепровскими славянами тех же столетий. Но проблема отыскания следов ругов и росомонов и вообще культуры готско-гуннского времени таким образом не снимается.
892
Там же. С. 97.
A.B. Гадло и Д.Л. Талис остановились главным образом на четырех этноопределяющих признаках, характеризующих культуру Приазовья и Крыма: керамика, тип жилища, погребальный обряд, антропологический материал. В керамике, как отмечалось, наблюдается сосуществование местных (или северокавказских) форм, изготовленных на гончарном круге и, по мнению Талиса, «лишенных каких-либо этнизирующих признаков» [893] , а также форм, сходных с одновременными из Приазовья и Подонья, которым в данном случае придается этноопределяющее значение. Следует только заметить, что если первый тип характерен для всего Причерноморья и даже Восточного Средиземноморья, то и второй распространен на территории, населенной разными в языковом и даже расовом отношении племенами.
893
Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 95.
Родство с салтовской культурой проявляется и в расположении селищ, а также жилищ и хозяйственных построек. Но расположение селищ само по себе мало что дает, поскольку они, как отметила С. А. Плетнева, «расположены в удобных для жизни местах, обжитых в течение многих веков разными народами» [894] . Что же касается жилищ, то наблюдается опять-таки сочетание местного и привнесенного. У местного оседлого населения была заимствована конструкция печи, а с населением Подонья поселения степного Крыма сближает наличие открытых очагов, характерных для кочевников (об этом свидетельствуют находки котлов с внутренними ушками) [895] .
894
С.А. Плетнева. От кочевий к городам. М., 1967. С. 19.
895
A.B. Гадло. Указ. соч. С. 8; Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 94. Напомним, что культ котла сохранялся у кимвров севера Ютландского полуострова и в начале н. э.
Погребальному обряду населения «росских» территорий ближе всего зливкинский вариант салтовской культуры. Речь идет о ямных погребениях со следами гробовищ, западной ориентации погребенных, положенных на спину, бедности инвентаря. Но и здесь необходимы уточнения. Для основной салтовской территории характерны катакомбные погребения, с довольно богатым инвентарем, в частности оружием и снаряжением боевого коня. Нередко умершего хоронили, видимо, с насильственно умерщвленной рабыней (или, как в описании Ибн-Фадлана, добровольно последовавшей за господином одной из его жен или наложниц). В ямных погребениях оружия нет, а сбруя боевого коня встречается редко. Два разных типа погребений в рамках салтовской культуры, очевидно, свидетельствуют о смешанном характере ее населения. На Таврику как будто распространяется только второй вариант. Однако и за этим вариантом просматриваются местные традиции. Так, в Таврике распространен тип могил, выложенных и перекрытых каменными плитами, т. е. тип, «еще античный по происхождению» [896] . Ближайшие аналогии ему находятся на северочерноморском побережье Кавказа, в Черкесии, а также на Каменском могильнике на Северском Донце, где, однако, иная ориентировка (южная).
896
А.Л. Якобсон. Раннесредневековые сельские поселения Юго-Западной Таврики /МИА, № 168. Л., 1978. С. 140.
Второму погребению салтовской культуры сопутствует преимущественно брахикранный антропологический тип. Д.Л. Талис обоснованно считает важным, что «грунтовые могильники Приазовья и Таврики объединяет также антропологический тип погребенных, почти исключительно брахикранный» [897] . Брахикрания в данном случае указывает на родство с потомками сарматского населения или болгарами, или теми и другими вместе. Для этого варианта салтовских погребений характерна незначительная монголоидная примесь, которой практически нет в первом (долихокранном) варианте. Но и при сохранении брахикрании монголоидная примесь в крымских погребениях практически не отражается.
897
Д.Л. Талис. Указ. соч. С. 96.
По-видимому, еще более существенно то, что Брахикрания характерна для населения Западного Крыма. Антропологический же состав населения Восточного Крыма иной. «Сопоставление с краниологическими материалами из восточной части Крыма (Судак, Планерское и Керчь), – замечает Ю.Д. Беневоленская, к которой отсылает и Талис, – свидетельствует о несомненном различии физического облика населения этих районов». Это различие заключается в том, что «в смешанном населении Восточного Крыма существенное значение имеют длинноголовые варианты», хотя «представлены также и брахикефалы, типичные для западных районов Крыма» [898] . В более раннее время, в VI – VII вв., удельный вес долихокранного или мезодолихокранного населения был гораздо значительней и принадлежало оно, видимо, к досарматскому или просто несарматскому населению [899] . Существенно также, что «самая близкая к Крыму серия черепов из Мощеной балки (в низовьях Кубани) VI – VIII вв. резко отличается от всех крымских серий по форме черепа (долихокранной) и общей массивности [900] .
898
Ю.Д. Беневоленская. Антропологические материалы из средневековых могильников Юго-Западного Крыма. МИА, № 168. С. 203 – 208.
899
Ср.: К.Ф. Соколова. Антропологические материалы из средневековых могильников Крыма. История и археология средневекового Крыма. М., 1958. С. 63 – 70; Г.П. Зиневич. Антропологические материалы средневековых могильников Юго-Западного Крыма. Киев, 1977. С. 135.
900
Ю.Д. Беневоленская. Указ. соч. с. 206.
В первом тысячелетии н. э. Крым оказался объектом нападений и вторжений самых различных этнических группировок. Наряду с массированным движением населения с востока, шел и встречный процесс. Примерно около середины III в. в Крым вторгаются отдельные племена черняховской культуры [901] . B V – VI вв. возможны миграции населения из Придунавья [902] . В свою очередь, на р. Дюрсо под Новороссийском с III по VIII столетие существует могильник, основанный, по всей вероятности, выходцами из Крыма. Поэтому нельзя говорить о полном торжестве в населении этого района сарматского начала.
901
Ср. В.В. Кропоткин. Черняховская культура и Северное Причерноморье // Проблемы советской археологии. М., 1978. Автор отмечает, что и после падения черняховской культуры «отдельные небольшие группы черняховского населения сохраняются в Юго-Западном Крыму, на Керченском полуострове и в Нижнем Подунавье» (там же. С. 163).
902
А. К. Амброз. Дунайские элементы в раннесредневековой культуре Крыма. КСИА, вып. 113. М., 1968. С. 20 – 23; А.И. Айбабин. Погребения второй половины V – первой половины VI в. в Крыму, КСИА, вып. 158. М., 1979.
Местные традиции сами по себе также весьма сложны. Здесь выделяются элементы, относящиеся к таврической эпохе, и наслоившиеся на них затем черняховские традиции. К таврической эпохе, видимо, принадлежит та индоарийская топонимика, которую убедительно выявлял О.Н. Трубачев. Таврические элементы усматривают некоторые исследователи и в антропологическом материале [903] . Упомянутый могильник на р. Дюрсо A.B. Дмитриев сопоставляет с сообщением автора V в. о том, что в это время от Синдской гавани до Пагры жили племена, «говорящие на готском или таврском языке» [904] . Все эти данные в известной степени пересекаются с сообщениями о причерноморских россах. При этом надо иметь в виду, что готы в этом районе в целом хорошо известны под своим именем и отличались от россов. При всех перипетиях переселения народов, в Крыму и на Тамани все-таки было больше шансов сохраниться прежнему населению и древним традициям. Степнякам труднее было одолеть это население, поскольку они совершенно не знали мореходства. Да и нужны им были более всего степные просторы, а не трудоемкие области земледелия в предгорьях и на морском побережье.
903
Ср.: К.Ф. Соколова. Указ. соч. С. 70. Автор видит потомков населения поздней скифской поры в мезодолихокефалах северной окраины нагорья.
904
A.B. Дмитриев. Могильник эпохи переселения народов на реке Дюрсо КСИА, вып. 158. С. 56.