Древний человек и океан
Шрифт:
Нам известно, что во второй половине XVI в. еще несколько испанских каравелл подходили к архипелагу, но известно также, что безлюдные, бесплодные и безводные острова не нашли никакого применения. Возможно, на борту каких-то из этих судов были индейцы, высаживавшиеся на берег с кувшинами, часть которых разбилась, однако вряд ли они разбили 131 кувшин, притом в разных местах. Да и не могли каравеллы везти такой разнообразный набор керамики, представляющей удаленные друг от друга географические области и культурные эпохи Перу и Эквадора, причем на материке некоторые виды изделий сохранились до исторических времен лишь в погребениях.
Мы видели, что для испанцев далекий архипелаг, омываемый коварным Перуанским течением, оставался Заколдованными островами, пока английские буканьеры под конец XVII в. не устроили себе здесь удобное убежище.
Словом, приписывать остатки аборигенной посуды в разных частях Галапагосского архипелага европейцам нет
Черепки минимум 131 аборигенного сосуда, собранные на Галапагосах, свидетельствуют о немалой активности людей в этом районе задолго до прихода колонизаторов. Само собой разумеется, наше беглое обследование не могло выявить всех стоянок, обнаружена лишь часть наличного материала. Из-за скудости почвенного слоя на береговых скалах много следов былых посещений, конечно, смыто в море. Далее, не подлежит сомнению, что перед нами примеры кратковременных заходов, а не постоянных поселений, от которых остались бы более мощные пласты и более однородная посуда. И вряд ли здесь на месте могло независимо развиться гончарство, точно повторяющее материковые типы — от Кастильо и Томавал гладкой до полихромной тиауанакоидной, Сан-Николас фигурной и трех характерных образцов черной керамики чиму: Кенето лощеной гладкой, Сан-Хуан фигурной и Ла-Платы фигурной. Собранный материал географически привязывается к областям от Гуаяс (Эквадор) до лежащей в 1500 км южнее долину Касма у рубежей центрального приморья Перу.
Подведем итог. Пальма первенства в использовании бесплодных, засыпанных вулканическим шлаком островов Галапагос, вероятно, как рыболовной базы принадлежит не европейцам. Обычай этот зародился у аборигенов по меньшей мере во времена приморской культуры Тиауанако в археологической периодизации Перу.
Археологические объекты на Галапагосских островах
Глава 11
Кокосовые орехи острова Кокос
Три острова группы Хуан-Фернандес, омываемые северной дугой Антарктического течения, лежат так далеко на юг от бывшей инкской империи и на таком расстоянии от области, где в прошлом ходили бальсовые плоты, что они вряд ли играли заметную роль для аборигенных мореплавателей Южной Америки. Острова Галапагос расположены точно на экваторе, иначе говоря, как раз на широте Манты, откуда, по инкским легендам, вышел в море Кон-Тики-Виракоча вместе со своими белыми бородачами и откуда, как сообщают инкские историки, отправился в дальнее плавание на бальсовых плотах Инка Тупак.
Археология свидетельствует, что острова Галапагос посещались с материка со времен Тиауанако; исторические источники сообщают, что бальсовые плоты все еще ходили на пустынный архипелаг в первой половине прошлого столетия. Нетрудно понять, почему эти острова, хотя и бедные постоянными источниками воды, привлекали аборигенных добытчиков продовольствия и купцов. Галапагосы кишели крупными съедобными игуанами и гигантскими черепахами, которых можно было ловить прямо руками, причем черепахи представляли собой пригодный для дальних перевозок источник жира и пищи. Есть признаки, что на этих сухих островах пытались культивировать хлопчатник; ботаники определили, что считавшийся эндемиком дикий галапагосский хлопчатник Gossipium darwinnii на самом деле разновидность искусственно выведенного доевропейскими цивилизациями Перу южноамериканского 26-хромосомного Gossipium barbadense. Одичавший галапагосский хлопчатник обладает текстильным волокном, хотя и не слишком высокого качества; вот и ответ, почему среди раскопанных нашей экспедицией предметов оказалось меловое пряслице аборигенного типа. Но главная притягательная сила Галапагосов — огромное количество рыбы, ради которой сюда и поныне идут рыболовные суда со всего Тихого океана. Поскольку, как уже сказано, архипелаг расположен прямо на экваторе, его окружают беспорядочные течения и струи, благоприятствующие развитию морской фауны. Направляющиеся на запад холодные струи Перуанского течения омывают южные острова архипелага; у северных островов проходит теплое течение Эль-Ниньо из Панамы и наблюдается много завихрений. Мы уже видели, как сила названных течений увлекала парусные суда на запад с такой скоростью, что мореплаватели, в том числе и в нашем столетии, называли острова Галапагос «заколдованными», считая, что они перемещаются по поверхности океана.
Поскольку Галапагосы, как выяснилось, хотя и не знали постоянных поселений, играли для доевропейских мореплавателей из Эквадора и Перу большую роль, чем для явившихся позже испанцев, стоит заново рассмотреть
Эта глава основана на «Заметках о доевропейских кокосовых рощах на острове Кокос», опубликованных во втором томе отчетов Норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи и в восточную часть Тихого океана, который вышел в 1965 г.
Остров Кокос лежит на 5°35' с. ш., приблизительно в 800 км к западу от Панамы, иначе говоря, в экваториальной штилевой полосе с ее беспорядочными течениями, обрамленной могучими, устремленными на запад Северным и Южным экваториальными течениями. Северное расположение острова исключает возможность какой-либо роли для парусных плаваний из Южной Америки в Полинезию. Однако Кокос находится всего в 480 км к юго-западу от Коста-Рики, как раз на пути между Гватемалой и Эквадором. Поскольку современная археология накапливает все больше данных о прямой доевропейской торговле между Гватемалой и приморскими культурами Эквадора и Северного Перу, Коу (Сое, 1960[73]) и другие указывали, что остров Кокос мог служить идеальным промежуточным портом для аборигенных мореплавателей из упомянутых областей. Здесь они могли пополнить запас провианта любым количеством зеленых кокосовых орехов с выдерживающим долгое хранение освежающим соком.
Другие исследователи обращали внимание на явное сходство каменных статуй Колумбии и Эквадора с изваяниями на ближайших островах Полинезии, то есть на крайних Восточных островах Маркизского архипелага — Хива-Оа и Нукухива. Когда мы после раскопок в кокосовых рощах на упомянутых островах возвращались на экспедиционном судне в июле 1956 г. в Панаму, остров Кокос оказался на нашем пути, и мы решили зайти туда, чтобы ознакомиться с географической обстановкой.
Остров Кокос со всех сторон окаймлен отвесными скалами высотой 100–200 м, которые от внутреннего плато обрываются прямо в бурлящий океан. Площадь острова 45 кв. км; наибольшая высота нагорья — 911 м. Лишь на севере береговые скалы прорезаются двумя непересыхающими потоками, устья которых образуют бухты Чатем и Уэфера. От каждой бухты в глубь острова уходит короткая, зажатая кручами долина; обе они упираются в отвесные стены и до внутреннего нагорья не доходят.
Сильные дожди питают многочисленные водопады; они срываются из висячих долин или с гребней в выбитые в береговой кромке водоемы. Благодаря высокой влажности крутые склоны долин, а также внутреннее плато и гребни поросли густым, непроходимым тропическим лесом; зеленые мхи и кустарники покрывают большую часть береговых скал. Только вдоль двух главных долин можно проникнуть внутрь острова, да и то надо расчищать себе путь в подлеске.
Общий характер растительности сильно изменился с тех пор, как первые побывавшие здесь европейцы описали остров и дали ему имя. Кокосовых пальм теперь осталось так мало, что название «остров Кокос» представляется явным преувеличением, когда вспомнишь другие острова, лежащие ближе к Панамскому перешейку или дальше в океане. Но раньше остров соответствовал своему названию, это видно из рассказов открывших его испанцев английскому капитану Дампиру. Дампир пишет: «Остров Кокос назван так испанцами потому, что там в изобилии растут кокосовые пальмы. И не в одном, не в двух местах, а большие рощи… Так говорят испанцы, и то же самое я слышал от капитана Итона, побывавшего там впоследствии» (Dampier, 1729[89]).
Одним из первых среди европейцев там побывал в 1685 г. капитан Уэфер, чьим именем назван залив:
«Как только люди более или менее отдохнули, мы пошли на юг и достигли острова Кокос на 5°15' с. ш. Он так назван из-за кокосовых орехов, коими весьма богат. Остров небольшой, но приятный; середина его представляет собой крутую гору, а ее со всех сторон окружает плато, спускающееся к морю. Это плато, особенно же долина, где сходят на берег, сплошь поросло кокосовыми пальмами, и они отлично здесь прижились на тучной и плодородной почве. Очень красиво пальмы произрастают у подножия горы в середине острова и местами на склонах. Но особую приятность сему месту придают многочисленные источники чистой пресной воды, собирающейся в заполнившем вершинный котлован большом глубоком водоеме или пруду; стока в виде ручья или реки для этой воды нет, посему она переливается в нескольких местах через край котлована и сбегает вниз множеством красивых струй. И там, где склоны особенно крутые и нависают над плато, срываются водопады, будто льют воду из ведра, и под самой струей, как под водяным сводом, остается сухое место. Все это вместе с красивым видом, с произрастающими вблизи кокосовыми пальмами и освежающей знойный воздух падающей водой делает это место весьма чудесным и услаждающим одновременно многие чувства.