Древний Марс (сборник)
Шрифт:
– Чего он хочет от нашего вождя? Скажи нам, и мы решим, можно ли позволить ступить в наши земли.
Немного помолчав, я покачал головой.
– Нет. Его просьба только для ушей вождя.
Я рисковал. Отказывать шатанскому воину, стоящему на охране своих земель, – не самый лучший способ расположить его к себе. Но сообщи я им, что доктор аль-Баз собирается взять немного их крови, это вполне могло быть воспринято как враждебное действие. Лучше всего, чтобы профессор сам попросил вождя разрешения взять пробу крови у одного из людей его племени.
Через несколько молчаливых мгновений
– Что происходит, – шёпотом спросил профессор. – Что вы ему сказали?
В свой краткий отчёт я включил и объяснение рискованной игры, которую повёл.
– Полагаю, события могут развиваться тремя путями. Первый: они решат передать нашу просьбу вождю, и тогда вы получите то, чего хотите, если и дальше правильно поведёте игру. Второй: нас пошлют, и тогда мы просто повернёмся и уедем отсюда.
– Совершенно неприемлемо. Вернуться с пустыми руками я никак не могу. А каков третий путь?
– Они проткнут нас копьями, а потом порубят тела на кусочки и раскидают на съедение местному зверью. – Я выдержал паузу, чтобы сказанное дошло получше, и добавил: – Кроме голов, их они отвезут ночью в город и бросят у порога ближайшего дома.
– Вы шутите, ведь так?
Я не шутил. Не стоило рассказывать профессору о том, чем кончались для самоуверенных глупцов попытки без моего сопровождения проникнуть на территорию шатанов и что происходило с теми исследователями, которые переступали черту в общении с ними, он и без того был слишком напуган. Похоже, он понял, что я не преувеличиваю, потому что кивнул и отвёл взгляд.
Шатаны перестали совещаться. Не глядя на нас, они снова сели верхом на хаттасов. Я уже решил, что всё клонится ко второму сценарию, когда они направились к нам.
– Хасса, – сказал один из них.
То есть «пойдемте с нами».
И я облегчённо выдохнул. Значит, мы встретимся с вождём стойбища.
Со времени моего последнего визита стойбище изменилось. Когда шатаны перешли на кочевой образ жизни, их поселения являли собой группы складных шатров, которые быстро разбирались и перевозились на другое место. Но пробыв в этом оазисе довольно долго, аборигены, по всей видимости, решили тут закрепиться. Низкие глинобитные дома с плоскими крышами сменили многие шатры, а помосты вели к сооружаемой вокруг поселения каменной стене. Если у поселения имелось название, мне оно было неведомо.
Мы порядком устали и натёрли ноги, когда наконец добрались до места. Воины, конечно же, велели нам оставить джип, разрешив взять с собой рюкзаки. Всю дорогу они не спеша двигались верхом перед нами, лишь изредка останавливаясь и давая нам передохнуть. Нам они больше не сказали ни слова, а на подъезде к оазису один из них достал витую раковину, похожую на огромный аммонит, и протрубил в неё. В ответ раздался такой же сигнал. Мы обменялись с профессором настороженными взглядами. Теперь уже точно поздно было поворачивать назад, о нашем приближении все были оповещены.
Когда мы вошли через наполовину достроенные ворота внутрь ограды, утоптанные улицы были пустынны. Лишь привязанные перед жилищами хаттасы переступали с ноги на ногу. Все входы в шатры
В центре поселения были артезианский колодец и площадь, с одной стороны которой возвышалось глинобитное здание внушительных размеров с деревянной башней, где мы увидели первого здесь шатана. Дождавшись, когда мы подошли к самому входу в здание, он поднёс к губам раковину и подул. Наши воины остановили своих хаттасов, спешились и жестом пригласили следовать за ними. Один из них отвёл в сторону тканое покрывало, служившее дверью, а второй провёл нас внутрь.
В комнате царил полумрак, только сквозь отверстие в потолке косо пробивался столб солнечного света. В воздухе стоял пряный аромат курений, кольца дыма плыли через световой столб и заставляли глаза слезиться. Вдоль стен стояло несколько шатанов со скрытыми под капюшонами лицами; точно можно было сказать только одно – все они были мужчинами, потому что женщин шатаны чужакам никогда не показывают. В тишине слышалась только мерная капель водяных часов: каждая новая капля означала, что протекли ещё две секунды.
Вождь сидел в центре комнаты. Кисти рук с длинными пальцами покоились на ручках вырезанного из песчаника трона, золотые глаза следили за нами сквозь пряди побелевших от времени волос. Никаких иных знаков власти вождя племени, кроме окутывавшего его духа всеобщего признания, заметно не было: он дал нам понять, что он тут главный, молча подняв, а затем опустив обе руки, а когда мы остановились, продлив молчание ещё на целую минуту.
Наконец он заговорил:
– Эсша шакай Хэмси? (Зачем ты пришёл сюда, Рэмзи?)
Не думаю, что когда-либо видел его, однако вождь меня знал. Хорошо. Это немного облегчит переговоры. Я ответил на языке шатанов:
– Я привёл с собой человека, который хочет узнать больше о вашем народе. Это учёный человек, который учит и других, ищущих мудрости. Он хотел попросить тебя об одолжении.
Вождь перевёл взгляд с меня на доктора аль-База.
– Чего ты хочешь?
Я посмотрел на профессора.
– Что ж, теперь ваша очередь. Он хочет понять, чего вы хотите. Я буду переводить. Только осторожнее выбирайте слова… чтобы не задеть их гордость.
– Постараюсь. – Аль-Базу неплохо удавалось скрывать волнение. Он облизнул губы, собираясь с мыслями, и начал: – Скажите ему… скажите, что мне бы хотелось взять небольшую пробу крови у одного из членов его племени. Всего несколько капель. Мне это нужно, чтобы установить… то есть я хочу узнать… были ли у нашего и его народов общие предки.
Вполне уважительное изложение просьбы, на мой взгляд, поэтому я повернулся к вождю и повторил её без изменения. Единственным затруднением было слово «кровь», я не знал, как точно его перевести на шатанский, поскольку мы ни разу с аборигенами прежде об этом не говорили. Поэтому пришлось прибегнуть к описательному выражению «жидкость, текущая в нашем теле», указывая на вену на своей правой руке в надежде, что эта пантомима будет правильно понята.