Древний свет

Джентл Мэри

— …но я знаю, Молли, что вы имеете в виду. Это посттехнологический мир, а дотехнологическое и посттехнологическое общества на первый взгляд не отличаются. Примитив. Различие…

— Может быть, как бы то ни было, больших различий нет. Если ортеанцы позволили прийти в упадок инфраструктуре, необходимой для технологии, то неудивительно, что они докатились до такого .

Я поморщилась. Она не заметила этого. Орте — нечто большее, молча возразила я. Гораздо большее. Но хочу ли я, чтобы Компания осознала это?

— Возможно,

дела зашли слишком далеко, — сказала я, — и тогда не имеет никакого значения, найдем ли мы несколько артефактов, которые еще действуют. Разве только нам очень повезет, и они расскажут о природе инопланетной технологии, их создавшей.

— А что, если артефакты, не так давно найденные ксеноархеологической группой, расскажут вам не больше, чем остовы древних ортеанских городов, которые Земля изучает вот уже десять лет? Или руины Расрхе-и-Мелуур, мертвые в течение трех тысяч лет? Что тогда?

— Может быть, Компании не нужно было появляться здесь, — предположила я, но Молли покачала головой, не соглашаясь.

Она стояла, вырисовываясь на фоне бледно-голубого неба Орте: Молли Рэйчел, высокая, угловатая и темнокожая, с шапкой тонких курчавых волос и аккуратными чертами лица, унаследованными от своей матери-аборигенки. Подобно большинству людей из бассейна Тихого океана Земли — из Азии, Индии, Южной Америки, Австралии, — она одержима какой-то непостижимой самоуверенностью. Это от сознания того, что история на твоей стороне. А поскольку экономический центр Земли переместился туда, то все мы очень озабочены тем, чтобы быть на стороне Тихого океана.

«Боже мой, — подумала я, — и я была когда-то такой молодой? Но если поразмыслить, то ей тридцать, а я была на четыре года моложе, когда впервые ступила на Орте».

Кто-то, глядя на города и горы, древние цивилизации, чужие небеса и светила, думает, что мир безбрежен. Но он сжимается. Яркий, цветистый карнавал сжимается в окрашенную точку в ночном небе. И кажется мне теперь памятным достижением молодости, памятным, но отложенным ради иных дел.

С моря дул теплый ветер: покалывающий, соленый, волнующий. Звезда Каррика ослепляла. Мир, чужой и непостижимый, слишком реальный для того, чтобы оставаться в памяти под замком, прикоснулся ко мне.

— Одному из нас следовало бы остаться здесь с «челноком», — сказала Молли. — Дэвид Осака или вы?

— Дэвид. Компания командировала меня сюда в качестве советника. Скажем, мне требуется освежить в памяти некоторые стороны чужой культуры.

Женщина хитро взглянула на меня.

— Я изучала ваши старые отчеты. Скажем так, никакая сила не смогла бы удержать вас от визита в это поселение.

Я засмеялась, но кисло. Здесь, в раннем свете солнца, над нами возвышалось поселение туземцев.

Поселение без улиц или городских стен.

Каменные здания с плоскими крышами жались друг к другу. Пяти— и шестисторонние, подобно ячейкам сот в ульях, высотой в три этажа. Все они были обращены к нам на уровне земли глухими белыми стенами;

окна, черные щели, находились в пятидесяти футах над нами. Прищурив глаза и взглянув вверх, я смогла увидеть, где деревянные ступени вели с одного уровня крыши на другой, а оттуда две или три другие лестницы вели к различным крышам, откуда, в свою очередь, к следующим…

На запад падали длинные тени. Я не видела никакого движения на этих крышах. Многочисленные слои составленного из ячеек инопланетного города, города, похожего на кучу выбеленных солнцем игральных костей.

Первый восторг прибытия постепенно исчезал. Это не тот же самый мир, а я не тот же самый человек, и причина, по которой я здесь, не та, какую я выбрала бы, чтобы вернуться.

— Пойдем? — спросила Молли Рэйчел.

— Конечно.

Утреннее солнце сверкало на море, блестели белые здания врезанные в скалистое побережье, и неожиданно для себя я судорожно вздохнула.

Когда-то я смогла, с трудом смогла поверить, что снова прилечу на Орте. Но я никогда не поверила бы в такое — в то, что попаду в это захолустное селение на берегу Внутреннего моря, к овеянному слухами и обсуждаемому на Орте последнему оплоту расы, именуемой Золотым Народом Колдунов… к городу Кель Харантиш.

Послышался металлический звук. Каменные осколки обожгли мне лодыжку.

Я резко вскрикнула, Молли одновременно сказала:

— Погодите…

Ничего, кроме молчания и солнца.

— Довольно близко, — заметила она. — Будем считать, что нас предупредили.

Белый осколок оцарапал валун прямо передо мной, и солнце оттенило металлический дротик, лежавший на гальке. Мое сердце колотилось. Я чувствовала себя глупой, обманутой. И в то же самое время досадовала на самонадеянность молодой женщины.

— Некоторые из ксеноархеологических групп сталкивались с этой проблемой, — сказала она.

— Я прочла те же отчеты, что и вы.

Она окатила меня холодным взглядом.

Из-за жары передвижение требовало усилий, мысли текли медленно. Ходьба на полмили от «челнока» вымотала меня. Теперь я смотрела с неровной земли вверх, на глухие, вздымавшиеся как утесы стены города. Ощущала пыль на губах. Все стены и камни, казалось, были одного цвета, как если бы солнце обесцвечивало все их сразу в течение бесчисленных тысячелетий, эти нависшие над нами вертикальные плиты.

Нога шаркнула о камни.

— Линн…

Мой взгляд привлекло движение: гуманоид нагнулся, чтобы поднять брошенный дротик. Быстрое и экономное действие, но вводящее в заблуждение: человеческий глаз истолковывает мускулатуру инопланетян как неправильную . Когда фигура повернулась, я увидела гребневидную гриву, росшую вдоль узкой головы и вниз по позвоночнику. На фоне неба пропорции его конечностей почти неуловимо отличались от человеческих. На шестипалых руках, крепко державших походившее на арбалет оружие, я увидела отбеленную кожу с почти незаметным чешуйчатым узором.