Древний Восток
Шрифт:
Показательно, что в поучениях, которые адресуются в эпоху Нового царства юношам, получающим квалификацию писцов, появляется новый мотив: в них описывается не только непривлекательность трудовых занятий «людей семдет» (как в среднеегипетском «Поучении Хети своему сыну Пепи»), но и мнимая привлекательность жизни воина, в которой подчеркиваются лишения, связанные с военной подготовкой и казарменным бытом. Появление этого мотива создает впечатление, что в эпоху Нового царства многие будущие писцы стремились оставить свою профессию, казавшуюся им (особенно на этапе обучения) слишком скучной, и «бежать на войну».
Древнеегипетская религия и культура в эпоху Нового царства
Начало Нового царства было ознаменовано чрезвычайно существенным скачком в представлениях египтян о загробном мире, что было подготовлено их развитием еще с I Переходного периода. Если в эпоху Древнего царства вельможи, строившие себе гробницы, связывали свои надежды на вечную жизнь прежде всего с конструируемыми в них «мирами-двойниками», если в период Среднего царства расчет на благоденствие в «мире-двойнике», по крайней мере, соседствовал с ожиданием оправдания на суде Осириса и получения места в его загробном царстве, то в эпоху Нового царства представления о посмертном бытии, связанные с Осирисом и другими богами, наконец, стали явно преобладать.
В оформлении гробниц частных лиц и царей это явление сказалось прежде всего во включении в него изображений этих богов в сценах, связанных с посмертным бытием усопшего. Ряд фрагментов «Текстов саркофагов» в результате переработки превращаются в так называемую «Книгу мертвых» — текст которой фиксировался на папирусе и в ряде случаев на стенах гробниц, снабжался изображениями, содействующими усопшему в его странствованиях по загробному миру и прохождении суда Осириса. Из примерно 200 глав «Книги мертвых» особенно показательны 30-я и 125-я главы.
Первая из них представляет собой заклинание, призванное не позволить сердцу усопшего свидетельствовать о его злых делах во время процедуры взвешивания перед Осирисом; вторая— это так называемая «отрицательная исповедь», представляющая собой перечень самооправданий усопшего по поводу того, что он не совершал при жизни ряд точно названных злых дел. Сами эти злые дела трудно назвать «грехами» в понимании монотеистических религий; они представляют собой не нарушение божьей заповеди, а либо конкретное зло, причиняемое своему ближнему, либо нарушения установленных норм ритуала, т. е., опосредованно, также зло ближнему, так как нарушение норм ритуала может обрушить на всех, кто связан с храмом, где оно имеет место, гнев божества.
Особое внимание египтяне Нового царства уделяют «изучению топографии» загробного мира: описания мест, которые предстоит миновать усопшему в ходе его странствований, присутствуют и в «Книге мертвых»; но уже с эпохи Тутмоса I в царских гробницах появляются тексты и изображения «Книги Ам-дуат» (т. е. «Того, что в Дуате», загробном мире), где описывается повторяющееся каждые сутки ночное путешествие солнечного бога Ра в своей ладье по «Нилу», текущему в загробном мире (как выясняется, его «топография» напоминает карту земной долины Нила, хотя различные его места оказываются населены
В царских гробницах XIX династии, помимо «Книги Ам-дуат», появляются сходные с ней по содержанию «Книга врат» и «Книга пещер». Если мы сопоставим это явление «специализации» религиозных источников, связанных с загробным миром, с тем, что уже было сказано о других религиозных текстах Нового царства (гимнах солнечному божеству, «Книге коровы»), то, пожалуй, сможем сделать вывод, что в это время происходит окончательное становление религиозного знания египтян как особой отрасли их знаний о мире в целом, со своими специфическими «исследовательскими методами».
Миф об Осирисе в литературном преломлении
Замеченная нами специализация религиозного знания позволяет говорить об оформлении именно в эту эпоху в особую категорию жречества, уже четко обособленного от людей «мирских» занятий. В то же время отношение к религии образованного слоя общества за пределами жречества меняется таким образом, что мифологические сюжеты становятся основой светских литературных произведений. Востребован в этом отношении оказывается прежде всего миф об Осирисе. Будучи основательно переосмыслен, он становится основой притч о добре и зле — «Сказки о двух братьях» и «Сказки о Правде и Кривде» — и гротескного пародийного переосмысления истории борьбы за наследие Осириса, так называемой «Тяжбы Хора и Сета».
В первых двух произведениях те роли, которые в мифе об Осирисе принадлежат богам, «переданы» людям, хотя и попадающим в ситуации, отмеченные вмешательством богов и использованием различных магических средств; в «Тяжбе Хора и Сета» действуют именно боги, но наделенные чисто человеческими слабостями и эмоциями. Подобное переосмысление мифологических сюжетов свидетельствует о появлении возможности их «небуквального» прочтения, как своего рода метафор «вечных вопросов», возникающих в отношениях между людьми.
Вообще же становление художественной литературы на новоегипетском языке (помимо названных произведений, к ней принадлежат «Сказка об обреченном царевиче», тексты военно-исторической тематики и др.), которая в отличие от литературы среднеегипетской не «зацикливается» на идеологических проблемах, а ставит вопросы более широкого плана, а также берет на себя чисто развлекательную функцию, оказывается очень важным культурным феноменом Нового царства.
Изучение заупокойных текстов и религии Нового царства
Целый ряд папирусных свитков «Книги мертвых» был открыт уже на заре научной египтологии, в середине XIX в. Их первую сводную публикацию подготовил французский египтолог Эд. Навилль. Чуть позже началось изучение этого религиозного текста, прежде всего с опорой на его список в папирусе Ани, британским египтологом Э. Уоллисом Баджем (это имя следует упомянуть прежде всего потому, что работы ученого, в научном отношении очень специфичные уже во время их создания, а на сегодняшний день безнадежно устаревшие, благодаря своему сравнительно популярному языку, до сих пор переиздаются, в том числе и в русском переводе).