Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е
Шрифт:
— Может быть, — подумал он, — отец избавит меня от наказания, если я объясню ему, что мы ограбили дом не спартанца, а ничтожного периэка, да еще к тому же ругавшего наши порядки. И взяв отца за руку, мальчик, торопясь, стал рассказывать о ночном приключении и о несправедливости ирэна.
— Хороший был бы я спартанец, — сказал отец, отталкивая Клеандра, — если бы слушал твои жалобы. Иди на свое место, а потом я выдеру тебя, чтобы впредь отбить у тебя охоту жаловаться. Воруй, но не попадайся! Дать связать себя какому-то периэку! Это позор не только тебе, но и мне, твоему отцу!
В это время педоном вызвал из толпы четырех рослых юношей. Они подошли к жертвеннику — большому плоскому камню, возле которого
Когда-то в Спарте существовали человеческие жертвоприношения. Спартанцы, если их постигало какое-либо несчастье, приносили в жертву богине — покровительнице города — того из сограждан, на которого падал жребий. Несчастного закалывали на жертвеннике и думали, что божество сжалится, увидев, что люди не жалеют для него даже своей крови.
Легендарный законодатель Спарты Ликург первый будто бы предложил заменить человеческие жертвы поркой мальчиков. Кровь, которая лилась при этом, должна была удовлетворить кровожадную богиню, а спартанцы не теряли своих граждан, нужных им для постоянных войн.
Первого юношу сняли с алтаря без сознания. Скоро наступила очередь Клеандра. Мальчик смело лег на жертвенник. Ирэнам, совершавшим наказание, стало жаль красивого малыша. Кроме того, они боялись, что если мальчик будет убит или искалечен, то это может вызвать гнев его дяди — могущественного Кассандра. Удары бича сделались легче.
Тогда жрица, державшая статую богини, наклонила ее и сказала:
— Слишком мало льется крови. Богиня гневается. Статуя ее стала тяжелой, и ее трудно удержать прямо! — Удары посыпались чаще, и кровь Клеандра обагрила жертвенник. Когда потерявшего сознание мальчика сняли с алтаря, бледный Филипп подошел к жертвеннику. Зубы его были стиснуты, худенькое тело дрожало. От первого удара он весь съежился. В голове его пронеслись воспоминания о сисситии, где взрослые, как бы сами толкая его на воровство, хвалили тех, кто умеет любым путем добывать себе пропитание, о периэке, говорившем, что спартанские дети подобны волчатам, признающим только право сильного.
— Прав был Дамофил, — подумал он, — действительно мы живем, как звери. Разбой и насилие! Только когда наталкиваешься на силу, с которой не справиться, начинаешь понимать, что так жить нельзя!
Афинский земледелец
(С. Я. Лурье)
Как случилось, что Аристион, всеми уважаемый крестьянин, усердно трудившийся на своем участке, вдруг разорился?
Участок Аристиона был расположен в Педиэе, в плодороднейшей части Аттики. Но и в Педиэе были лучшие и худшие участки, и, конечно, лучшие участки принадлежали знати. Деревня Лакратиды, где жил Аристион, расположена на склоне каменистого холма, открытого морскому ветру, и урожаи пшеницы здесь были не очень высокими. Аристион, который вкладывал много труда в обработку своего поля, получал урожай чуть-чуть выше среднего. В последнее время самым выгодным делом для аттических крестьян оказалось разведение винограда; на аттическое вино был большой спрос, и торговцы давали за него хорошие деньги. Правда, уход за виноградником требовал очень большого труда, но труда Аристион никогда не боялся. В первые два года Аристион и его семья жили впроголодь, так как виноградник не сразу приносит урожай. Но зато его старания увенчались успехом: три года подряд виноградник давал прекрасный урожай.
На четвертый год произошло несчастье. В начале зимы ударили сильные морозы, подул холодный, пронизывающий ветер с моря, и все лозы вымерзли. К весне Аристион оказался нищим: у него еле-еле хватило средств, чтобы прожить с семьей до осени, а если посадить новые лозы, то урожая нужно ждать только через два года. Пришлось вернуться
Ликург действительно принял его очень радушно, как сородича, подарил ему даже кое-какую поношенную одежду для жены и сына, но дружба дружбой, а дело делом: Ликург многим давал деньги взаймы, но брал за это немалые проценты. Аристион должен был написать расписку: «Занял Аристион у Ликурга 10 медимнов [12] пшеничного зерна на один год сроком (с сего числа). Взыскание же пусть будет произведено без суда с самого Аристиона и с его семьи, как если бы суд уже состоялся». В действительности Аристион получил от Ликурга только 5 медимнов; остальные 5 медимнов шли в счет процентов.
12
Медимн— мера сыпучих тел (около 52 л).
Аристион знал, что в случае неуплаты долга на его земле будет поставлен закладной столб, а сам он должен будет стать шестидольником: работать на Ликурга, отдавая ему 5/6 урожая, а если урожая не хватит на уплату процентов, то Ликург еще через год будет вправе продать как самого Аристиона, так и его жену и сына в рабство. Но Аристион был уверен, что он без особого труда соберет 10 медимнов на покрытие долга, в крайнем случае что-либо прикупит. К тому же он думал, что Ликург постесняется соседей и не решится обратить своего всеми уважаемого сородича в шестидольника.
Аристион, не терявший надежды вернуться к зажиточной жизни, на одной половине участка снова посадил виноградные лозы, другую — засеял пшеницей. Но в это лето деревню Лакратиды и соседние селения постигло настоящее нашествие хлебного жучка. Собранного урожая оказалось даже меньше, чем было взято взаймы — всего 4 медимна. Все свободные деньги ушли на виноградник, и вернуть долг крестьянин не смог.
Аристион снова пошел к Ликургу. Расчеты Аристиона оправдались: тот не решился обратить его в шестидольника и отсрочил уплату долга еще на год. Старую расписку уничтожили и составили новую, но в ней указывалось, что Аристион должен Ликургу 20 медимнов, хотя на самом деле Аристион ничего больше у Ликурга не брал. У Аристона было очень мало зерна, и он смог засеять только 2 медимна. Урожай был хороший, но от 2 медимнов много не получишь. И опять Аристион не смог уплатить долг.
Ликург через сельского старосту предупредил Аристиона, что на этот раз в случае неуплаты он поступит по закону. Аристион понимал, что, став шестидольником, он уже не вырвется на свободу, и после долгого раздумья отвез жену и сына в дом ее родителей, в Марафон. Формально жена считалась как бы разведенной с мужем, ее и сына записали снова в списки рода ее отца. В то время все население Аттики делилось на четыре большие части — филы, каждая фила делилась на 3 фратрии, а каждая фратрия состояла из родов. Аристион и отец его жены принадлежали к разным фратриям. Обращаться в чужую фратрию с требованием выдать жену Аристиона Ликург не мог. Жена взяла с собой все домашние вещи. Дом и сельскохозяйственный инвентарь Аристион оставил, рассчитывая, что Ликург заберет его в оплату долга. Аристион был прекрасным плотником и столяром; он никогда не приглашал на помощь себе ремесленников и все делал сам. Он решил разъезжать по деревням в качестве странствующего ремесленника. Это занятие считалось позорным для такого почтенного человека, как Аристион, но оно было доходным для хорошего мастера. Аристион рассчитывал, что его земли, дома и инвентаря хватит на покрытие долга, а если немного и не хватит, то он доплатит из заработанных им денег.