Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды
Шрифт:
Первоначально подвластные Олегу территории представляли собой две разделенные восьмисоткилометровым речным путем области: регион вокруг Балтийско-Волжского пути, от южного побережья Ладожского озера до Ярославского Поволжья, и округа Киева, населенная полянами. Ни Олег, ни его преемники, обосновавшись в Киеве, не намеревались отказываться от своих северных владений: по сообщениям ПВЛ, Олег устанавливает ежегодную «дань» от Новгорода; в его войске, равно как и в войске Игоря, участвуют представители племен, входивших в «Славию» (кривичи, словене, меря и чудь); Константин Багрянородный упоминает, что в Новгороде сидит сын Игоря Святослав. Поэтому обеспечение устойчивой связи между двумя частями территории было жизненно необходимо.
Согласно ПВЛ, захватив Киев, Олег совершает ряд походов против славянских племен (племенных княжений): древлян, северян и радимичей. Древляне, не зависимые ни от полян, ни от Хазарин, обитали на западном берегу Днепра к северу от полян по рекам Уж
Племенной союз северян занимал обширную территорию на восточном берегу Днепра по Десне. Их покорение не только позволяло Олегу установить контроль над значительной частью Днепровского пути к северу от Киева, но и открывало пути в Хазарский каганат по Дону и в Волжскую Булгарию на Среднюю Волгу, а также в Волго-Окское междуречье с дальнейшим выходом в верховья Волги. Включение северян в молодое государство происходило, судя по рассказу ПВЛ, иным, нежели покорение древлян, мирным путем. В первую очередь, это объяснялось тем, что северяне на протяжении нескольких десятилетий находились в зависимости от Хазарского каганата и, видимо, союз с киевскими правителями выглядел для них предпочтительнее. К концу правления Олега их племенной центр Чернигов приобретает такое значение в государстве, что получает часть византийской «дани» по условиям договора 911 г. Их переход под власть киевского князя, очевидно, не сопровождался военными действиями и оказался устойчивым. Формы зависимости также заключались в выплате дани и участии в войске киевского князя.
Радимичи обитали на восточном берегу Днепра к северу от северян и вплоть до территории смоленских кривичей, которые были подчинены Олегом на его пути из Ладоги в Киев. Покорение радимичей позволяло сомкнуть северные и южные владения Олега, окружить Днепровский путь подчиненными Киеву землями и тем самым закрепить власть над Днепровским путем. Их присоединение происходило тем же способом, что и северян, и также, очевидно, оказалось бесконфликтным.
Таким образом, согласно рассказам ПВЛ, территория Древнерусского государства к 10-м гг. X в. включала земли племен, обитавших вдоль двух главных путей Восточной Европы: Балтийско-Волжского и Днепровского. Ту же территорию очерчивает и состав войска Олега в 907 г. (словене, чудь, кривичи, меря и древляне, радимичи, поляне, северяне, вятичи, хорваты, дулебы и тиверцы), и резюме летописца, подведшего итоги деятельности Олега («и б Олег обладая поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и тиверци имяше рать»).
Интеграция восточнославянских земель в государство, формирующееся вокруг Киева, была не подчинением ранее независимых племен или племенных объединений, как в случае с древлянами (чем, возможно, и объясняется длительность и трудность их покорения), а борьбой за влияние над ними с могущественнейшим государством Восточной Европы того времени – Хазарским каганатом, хотя и пережившим уже пору своего расцвета. Эта борьба завершилась лишь после победоносных походов Святослава в 965 и 968–969 гг. захватом и разрушением хазарской крепости на Дону Саркела, столицы каганата Итиль в дельте Волги и торгового города Семендер.
Подчинение восточнославянских племен сопровождалось регламентацией отношений между ними и центральной (киевской) властью. В середине X в. в трактате «Об управлении империей» византийский император Константин Багрянородный характеризует славян как «пактиотов» росов, т. е. данников, отношения с которыми определены договорами (соглашениями) и которые выступают в качестве союзников. Регламентации в первую очередь подлежала выплата даней. Упоминание летописцем «варяжской» и «хазарской» даней в преамбуле к сказанию о призвании варягов включает немаловажную деталь: «хазарская дань» фиксирована – это серебряная монета (щеляг-дирхем) и белка от хозяйства («дыма»), размер же «варяжской» дани не определен, что естественно, поскольку Хазария имела развитую фискальную систему. «Перенимая» «хазарскую дань», Олег, очевидно, сохранил как сам принцип регламентации даней, так и ее размер. Древлянам же, которые дани хазарам не платили и были завоеваны силой, устанавливается фиксированная дань – по черной кунице (также от хозяйства?), видимо, по хазарскому образцу. Наличие установленного размера дани, взимаемой Киевом с древлян, подтверждается и рассказом об убийстве Игоря. Таким образом, в противоположность мнению о том, что фиксированные дани (подати) были введены Ольгой в середине X в., представляется, что они появились уже в конце IX в. как наследие хазарского каганата при отвоевании находившихся под его властью племен. Однако размер даней мог различаться в разных регионах восточнославянского мира и определялся индивидуально для каждого племени или племенного объединения.
Сбор даней-податей был прерогативой киевских князей. Процедура сбора даней получила название «полюдье» и подробно описана Константином Багрянородным. По осени киевский князь со своей дружиной («всеми росами») выезжают из Киева, посещают подвластные им «славинии» (перечень «славиний» близок составу подчиненных Олегом племен), где собирают дань. Реконструкция маршрута полюдья согласуется с названными Константином «славиниями», а также с археологически исследованными крупными дружинными стоянками («погостами») типа Гнёздова, Тимерева, Шестовиц и др.: начинаясь в Киеве, он шел вдоль западного берега Днепра через Искоростень, племенной центр древлян, и Любеч вплоть до Смоленска (Гнёздова), где поворачивал назад и продолжался по восточному берегу Днепра через земли радимичей и северян. Примечателен тот факт, что полюдье охватывает лишь те территории, которые были присоединены Олегом после его вокняжения в Киеве: земли же племен, входивших в «Славию», исключены из системы полюдья, и дани там, очевидно, собираются иным способом.
В социально-политической структуре формирующегося Русского государства доминировала русь – новая военная аристократия, по преимуществу скандинавского происхождения, во главе с великим «руским» князем. Она осуществляла верховную власть над славянским населением, которое образовывало «славинии» (племена, племенные союзы) и рассматривалось как «пактиоты» (зависимые союзники, данники) руси. Однако русь быстро интегрировалась в восточнославянское общество. Уже отмечалось, что внешняя и внутренняя политика Олега, первого «руского» князя, была – вне зависимости от субъективных намерений самого Олега – общегосударственной, направленной на консолидацию и укрепление подвластных ему земель, а не преследовала, как характерно для викингских походов, целей личного обогащения. Еще показательнее быстрое усвоение скандинавами восточнославянского языка. Не позднее середины X в. (а вероятно, и значительно раньше, уже в конце IX в.) русь становится двуязычной: приводимые Константином Багрянородным названия Днепровских порогов на двух языках, «по-росски» (на древнескандинавском языке с древнешведскими элементами) и «по-славянски», сообщены ему информатором, принадлежавшим, очевидно, к числу тех самых росов, которые плавали в Византию и заключали договор 944 г.
Для новой военной аристократии была характерна смешанная, впитавшая разноэтничные признаки культура, получившая наименование дружинной. Наиболее ярко выраженным компонентом этой полиэтничной культуры является скандинавский, представленный погребальным обрядом, оружием, украшениями. Но наиболее важной ее характеристикой является не этническая принадлежность, а социальная маркированность. Разнообразное оружие, богатые украшения, останки коней, пышность ритуала, зачастую связанного с культом Тора, указывает на ее принадлежность новой военной аристократии Древнерусского государства. Дружинная культура выделяла на первый план социальный статус погребенного. В рамках дружинных погребений выделяются особо богатые захоронения и захоронения относительно бедные, свидетельствующие об иерархизации военной верхушки. Включение большого числа разноэтничных элементов подчеркивало ее несвязанность с племенными традициями, противопоставленность им. Дружинная культура ставила ее носителей вне и над племенной организацией, изолировала военную аристократию от общества и подчеркивала ее принципиальное отличие от старой племенной знати. Одновременно она знаменовала зарождение нового типа самосознания, надплеменного и более открытого для культурных и религиозных влияний.
(Впервые опубликовано: Четвертий мiжнародний конгрес українiстiв. Одеса, 26–29 серпня 1999 р. Доповiдi та повiдомлення. Iсторiя. Одеса; Київ; Львів, 1999. Ч. I: Вiд давнiх часiв до початку XX ст. / Я. Iсаевич. С. 13–20)
Происхождение правящей династии в раннесредневековой историографии. Легитимизация иноэтничной знати
Е. А. Мельникова
Первые памятники национальных историографических традиций раннего средневековья, так называемые варварские истории [355] , посвящены судьбам народов, недавно приобщившихся к христианству и еще только вступающих в «цивилизованный» мир. Это первые попытки осмыслить историю своего народа: готов, франков, скандинавов, англо-саксов, русских и др., и представить ее в развернутой и связной последовательности от истоков до времени хрониста.
355
Goffart W. The Narrators of Barbarian History (A. D. 550–800). Princeton, 1988.