Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо
Шрифт:
II
В отношениях с Изяславичами выжидательная политика Всеволода имела гораздо больший успех. Ее итогом было возвращение под власть великого князя Волыни и Новгорода.
Собственно говоря, получилось так, что сыновья Изяслава сами не усидели на своих столах, между тем как Всеволод первое время не давал им ни малейшего повода для ссор. Наоборот, в первой половине 80-х гг. XI в. он оказал поддержку Ярополку Изяславичу в его распре с изгоями Ростиславичами. Поколение последних состояло из трех братьев, один из которых, Володарь Ростиславич, уже успел поучаствовать в лихом набеге на Тмуторокань, а двое других — Рюрик и Василько, — как явствует из летописи, жили во Владимире-Волынском княжестве без собственных волостей, на иждивении Ярополка. Но в начале 1084 г. эти двое Ростиславичей «выбежали» от своего кормильца — не сказано куда, однако весьма вероятно, что путь их лежал на нижний Дунай, где, по всей видимости, обретался и выгнанный из Тмуторокани Володарь. «Совокупившись» все вместе, Ростиславичи нагрянули во Владимир-Волынский и захватили княжеский стол. Все это случилось в отсутствие Ярополка, который, ни о чем не подозревая, уехал встречать Пасху к дяде в Киев.
Всеволод вступился за обиженного племянника.
138
В тексте стоит «на Изяславичих», но это очевидная ошибка переписчика (Соловьев С.М. Сочинения. Кн. I. Т. 1—2. С. 675, примеч. 78).
139
Эти слова не следует понимать в том смысле, что люди и животные были поголовно вырезаны. Речь идет о захвате обычной военной добычи. Летописцы XII в., рассказывая об удачном вторжении какого-нибудь князя в чужую волость, часто заканчивают рассказ замечанием, что победите ли воротились, «ополонившись челядью и скотом».
Снова заняв владимиро-волынский стол, Ярополк недолго питал благодарные чувства к дяде и вскоре сам очутился в стане врагов Всеволода. Оправданием ему могло служить только то, что на сей раз великий князь действительно волей или неволей ущемил его интересы. Дело касалось знакомого нам изгоя Давыда Игоревича. Отпущенный Олегом Святославичем из Тмуторокани вместе с Володарем Ростиславичем, Давыд разошелся со своим подельником и, обзаведясь новой дружиной, ударился в откровенный разбой. В 1084 г. он объявился в днепровском устье, где захватил город Олешье и ограбил «греков» — византийских (может быть, херсонских) купцов, промышлявших торговлей с Русью. Действия Давыда, перекрывшего главную водную артерию русско-византийской торговли, от которой зависело благосостояние крупнейших городов Русской земли, а следовательно, и великокняжеской казны, носили характер неприкрытого шантажа. Чтобы унять расходившегося изгоя, Всеволоду пришлось скрепя сердце наделить Давыда волостью во Владимире-Волынской земле, где некогда сидел его отец (см. с. 8). Давыд получил в удел Дорогобуж — город в верховьях реки Горынь, на востоке княжества.
Но тут задетым себя почувствовал Ярополк, и без того только что потерявший Галичину. Он начал что-то замышлять против Всеволода, послушав, как говорит летопись, «злых советник». Кто были эти люди и к чему они склоняли Ярополка, неизвестно. Не стоит забывать, что этот Изяславич был родственником польского князя, зятем саксонского маркграфа и вассалом римского папы [140] . Такое изобилие влиятельных покровителей предоставляло ему широкий выбор для маневра. Как показало будущее, он предпочел традиционного в своей семье союзника — Польшу, где к тому времени Болеслав II уступил место на престоле своему младшему брату Владиславу I (1079—1102). Мы не знаем, шла ли между заговорщиками речь о новом польском походе на Киев, но замыслы Ярополка несомненно представляли серьезную угрозу для Всеволода, потому что, когда о них каким-то образом стало известно при дворе великого князя, ко Владимиру-Волынскому был спешно двинут военный ангел-хранитель Всеволода — Владимир Мономах. Ярополк, по-видимому не особенно полагаясь на верность владимирцев, отослал дружину вместе с женой, матерью и казной в Луцк, а сам метнулся в сторону польской границы. Однако лучане выдали Ярополкову семью Мономаху, который отправил обеих женщин и взятое «именье» Изяславича в Киев. На владимиро-волынский стол был переведен Давыд Игоревич.
140
То, что Ярополк до конца своей жизни не порывал вассальных связей с Римом, видно из летописного сообщения о строительстве им в Киеве церкви Святого апостола Петра, где он впоследствии и был похоронен.
Ярополк против своих ожиданий не нашел в Польше ни военной, ни дипломатической поддержки, ибо явился ко двору Владислава I в самое неподходящее время, когда тот был поставлен перед необходимостью озаботиться безопасностью собственных владений. Польско-германские и польско-чешские отношения переживали период очередного обострения.
В начале 80-х гг. XI в. германский король Генрих IV отыграл у папы Григория VII все, что незадолго перед тем потерял в Каноссе. Этому способствовала грубая политика самого папы, который, одержав кажущуюся победу над столь могущественным противником, возомнил о себе невесть что. Во всех концах Европы папские легаты вмешивались во внутреннюю жизнь государств. Они смещали епископов, выступали против государей и выколачивали из населения «дань святого Петра». Григорий VII требовал, чтобы им везде и повсюду оказывалось повиновение, как ему самому — наместнику Бога на земле. Во Франции его посланцы, действовавшие под лозунгом «ругань проходит, деньги остаются», вызвали народные волнения, в которых участвовало не только низшее и среднее духовенство, но даже реймсский архиепископ. В Камбре толпа сожгла папского легата живьем; в Туре восставшие разгромили церкви. По свидетельству европейских хронистов, убийства представителей Рима стали повседневным явлением{70}. Однако Григорий VII, несмотря ни на что, настойчиво проводил в жизнь свою идею примата папской власти над светской. Это оттолкнуло от него даже многих из его недавних сторонников. Генрих IV
По возвращении из Италии Генрих IV нанес поражение саксонским феодалам и вынудил многих влиятельных епископов-папистов бежать в Данию. В апреле—мае 1085 г. в Майнце состоялся синод, главной целью которого было смещение немецких епископов, сторонников Григория VII. Но кроме того, новоиспеченный император продемонстрировал на нем свое возвращение к активной внешней политике. Его верный союзник, чешский князь Брячислав II, был провозглашен на Майнцском синоде «королем Чехии и Польши», а в следующем, 1086 г. торжественно коронован в Праге «под троекратный возглас духовенства и всей знати: «Да живет, благоденствует и побеждает Брячислав, король чешский и польский, великий миротворец, Богом венчанный» (Хроника Козьмы Пражского){71}.
Этот антипольский выпад Генриха IV создал благоприятные условия для германо-киевского союза, чем немедленно воспользовался Всеволод. В том же 1085 г. его дочь от второго брака [141] по имени Евпраксия была сосватана, вероятно при посредничестве германского императора, за юного маркграфа северной Саксонской марки Генриха II Длинного и, по свидетельству «Хроники Розенфельденского монастыря», «прибыла в эту страну с большой пышностью, с верблюдами, нагруженными драгоценными одеждами и каменьями, а также с бесчисленным богатством».
141
Всеволод женился вторично не позже 1069—1070 гг. Его вторую супругу звали Анна; по некоторым известиям, она была половчанкой (см.: Розанов С.П. Евпраксия-Адельгейда Всеволодовна (1071—1109). Л., 1929. С. 618).
В этой враждебной Польше политической комбинации нашлось место и для воинственных Ростиславичей, которые именно с этого времени начинают терзать польское пограничье, — по всей видимости, не без ведома и согласия Всеволода{72}. Позже один из них, теребовльский князь Василько, вспомнит: «…Аз бо ляхом много зла творих».
Видя беспомощность Владислава I, обложенного со всех сторон, как медведь в берлоге, Ярополк решил пойти на мировую с киевским князем. По сообщению летописи, в 1086 г. «приде Ярополк из ляхов и сотвори мир с Володимером [Мономахом]». Как ни странно, беглец был не только прощен, но и получил обратно владимиро-волынский стол. Возможно, здесь сыграло роль дружеское отношение Владимира Мономаха к Ярополку, с которым черниговского князя связывали узы боевого братства (см. с. 77, 88).
Но вслед за возвращением Ярополка во Владимир-Волынский с ним приключилось трагическое происшествие, подобное тем, что так часто расчищали Всеволоду дорогу к чужим волостям. Примирение Изяславича с киевским князем нисколько не повлияло на поведение Ростиславичей, добивавшихся закрепления за собой галицких областей, формально находившихся во владении владимиро-волынского князя. Ярополку снова пришлось вынуть меч из ножен. Однако предпринятый им зимой 1086 г. {73} поход на Звенигород [142] закончился катастрофой. 22 ноября, на подступах к городу, Ярополк, ехавший за войском лежа в санях, получил смертельный удар саблей от некоего Нерадца — очевидно, лица, принадлежавшего к княжеской свите. Ярополковы отроки привезли тело своего князя во Владимир, а оттуда в Киев, где погибшему Изяславичу были устроены пышные похороны. Повесть временных лет сильно стилизовала образ Ярополка (по всей видимости, в период киевского княжения его брата, Святополка), придав ему черты блаженного страстотерпца и мученика: этот князь, говорит летописец в похвальном слове Ярополку, «много беды приим, без вины изгоним от братья своея, обидим, разграблен… и смерть горькую приять, но вечней жизни и покою сподобися», ибо «бяше блаженный сей князь тих, кроток, смирен и братолюбив, десятину дая [церкви] святей Богородици от всего своего именья по вся лета, и моляше Бога всегда, глаголя: «Господи Боже мой! Приими молитву мою, и дажь ми смерть, якоже двема братома моима, Борису и Глебу, от чюжу руку, да омыю грехы вся своею кровью…».
142
Во Владимиро-Волынской земле существовало четыре Звенигорода (Соловьев С.М. Сочинения. Кн. I. Т. 1—2. М., С. 676, примеч. 84). Здесь, вероятно, имеется в виду Звенигород под Львовом.
Распространившись столь подробно о добродетелях убиенного князя, летописец, однако, очень невнятно затронул причину его гибели. По его словам, Нерадец действовал «от дьяволя наученья и от злых человек». Молва возлагала всю вину на Ростиславичей, и летописец присоединился к общему мнению: первый раз косвенным образом, указав, что «треклятый» Нерадец после совершенного им убийства бежал в Перемышль к Рюрику Ростиславичу, а вторично — уже открытым текстом — в статье под 1097 г., где Давыд Игоревич подбивает Святополка Изяславича выступить против Василька Ростиславича, призывая его вспомнить, «кто есть убил брата твоего Ярополка». Разночтения в имени конкретного виновника злодеяния говорят о том, что неопровержимых улик против Ростиславичей у современников, во всяком случае, не было. При этом примечательно, что имя Всеволода в связи со случившимся даже не упоминается. В том же 1086 г. великий князь ходил к Перемышлю, возможно для того, чтобы снять с себя неприятные подозрения, но не слишком преуспел в этом походе: дошел до Звенигорода, после чего послал за Ростиславичами и помирился с ними{74}. Владимир-Волынский отошел к Давыду Игоревичу. Княжеские распри в этом углу Русской земли временно затихли.