Древняя Русь. Город, замок, село
Шрифт:
Отдельные особенности укреплений южных и юго-западных древнерусских городищ рассматривались в статьях П.А. Раппопорта. М.П. Кучеры, А.А. Ратича. Б.А. Тимощука. Оборонительные сооружения городов и замков XIV–XVII вв. западных княжеств изучал М.А. Ткачев (1978).
Исследование северо-западных крепостей X–XVII вв. проведено экспедицией под руководством А.Н. Кирпичникова. Обследованы и раскопаны оборонительные конструкции Ладоги, Орешка, Порхова, Яма, Поморья, Корелы, Тиверского городка и др. Открытие в Ладоге каменной стены 1114 г., а под ней остатков другой, более древней, каменной кладки вместе с открытием каменных укреплении XI в. в Изборске (В.В. Седов) изменило представления об уровне древнерусского фортификационного искусства.
Завершая обзор археологических работ по истории древнерусского военного зодчества,
Появились реальные возможности для обоснованной исторической интерпретации изученных памятников, выделения из их среды подлинных городов, вполне отвечающих социально-экономическому смыслу этого термина. Опыты формально-типологической и социально-исторической классификации укрепленных поселений опубликовали П.А. Раппопорт (1967б, с. 194–200; 1967а) и В.И. Довженок (1975). П.А. Раппопорт первым применил группировку памятников по размерам укрепленной площади, определил наиболее распространенный для сложившихся городов тип планировки: сложный, состоящий из нескольких укрепленных частей и открытых селищ-посадов. В.И. Довженок большинство укрепленных поселений считает феодальными замками, часть — подлинными городами, а остальные — сторожевыми крепостями. Однако оба исследователя больше доверяют при определении социального лица памятника прямым указаниям письменных источников, чем археологическим данным.
В.В. Седов предложил набор археологических признаков феодальной усадьбы-замка (1960, с. 123, 124). В него автор включает: наличие укреплений; находки предметов вооружения, типичные для быта феодалов; находки обломков стеклянных браслетов; следы значительной имущественной дифференциации среди населения памятника. Отличительными чертами феодальной усадьбы от города служат незначительные размеры; хорошо прослеживаемая связь с сельским хозяйством; слабое, одностороннее развитие ремесла.
Для сторожевых городов (крепостей) пока еще не выработано общих критериев. П.А. Раппопорт полагает, что военными крепостями были городища с особым устройством вала, в насыпи которого с внутренней стороны размещались жилые и хозяйственные помещения. Эти поселения строились по заранее намеченному плану. Их укрепления одновременно служили жилищами для гарнизона. На таких городищах (Райковецкое, Изяславль и др.) часто, кроме земледельческих орудий, находят предметы вооружения воина-рыцаря. Выводы П.А. Раппопорта оспорили В.И. Довженок и М.П. Кучера. Широкое распространение памятников с аналогичными конструктивными особенностями валов по территории Руси, наличие в их числе городищ самой различной плановой структуры заставляет с осторожностью отнестись к заключениям П.А. Раппопорта. Поэтому наиболее надежным для выявления сторожевых крепостей признаком пока остается их местоположение вдоль границы на стратегических направлениях возможного удара противника.
Таким образом, в результате успешного археологического изучения древнерусских укреплении поселений сложилась благоприятная перспектива дальнейшего углубленного исследования различных сторон городской жизни Руси, стратегии обороны государственных границ, устройства и быта феодальных замков и становления феодального землевладения. Появление новых материалов стимулировало интерес к проблемам градообразования. Л.В. Алексеев на примере полоцких городов стремился показать, что города возникали там, где продукция ремесленников находила сбыт (1966, с. 132). Город, по его мнению, мог возникнуть и из замка, и около монастыря, и на месте племенного центра, если торгово-ремесленное население находило там защиту, а торгово-транзитный путь обеспечивал поступление сырья и сбыт товаров.
В.В. Мавродин к И.Я. Фроянов рассматривают появление первых русских городов как следствие распада родовых отношении (1970). Поэтому древнейшие города выросли из племенных центров. Лишь в XI в., утверждают авторы, сформировались условия для образования городов в связи с развитием ремесла и внутреннего обмена.
Оригинальную концепцию происхождения древнерусских городов выдвинули В.Л. Янин и М.X. Алешковский (1971). Опираясь на наблюдения по вопросам образования Новгорода, они считают, что города вырастали не из княжеских замков или торгово-ремесленных поселков, а из вечевых (административных) центров сельских округ-погостов, где концентрировалась дань и находились ее сборщики. Сам Новгород, как думают исследователи, формировался постепенно. Сначала несколько мелких сельских поселений слились в три более крупных поселка, явившиеся территориальными ядрами будущих Славенского, Неревского и Людина концов. Затем три древнейших конца (возможно, центры соответствующих племен) объединились вокруг общих языческого капища, могильника и места вечевых собраний в единый городской организм.
Определенные итоги всестороннего изучения русских средневековых городов подведены в статье В.В. Карлова (1976). По поводу процесса градообразования автор отстаивает точку зрения М.Н. Тихомирова, связывавшего появление городов с ростом потребности сельского хозяйства в продукции специализированного ремесла. Вместе с тем значительное внимание В.В. Карлов уделяет второй составляющей градообразовательного процесса — прогрессу развития феодализма, оспаривая утверждение В.В. Мавродина и И.Я. Фроянова о зарождении городов вследствие распада родовых отношений. Исследователь подчеркивает множественность функций, выполнявшихся древнерусским городом в системе феодального государства, и указывает на необходимость их дальнейшего изучения.
На современном этапе развития археологии, помимо городов и укрепленных пунктов, исследовались рядовые сельские поселения. И хотя отставание в изучении этой исторически важной категории древнерусских памятников еще не ликвидировано, сделан значительный шаг вперед.
Особенно интенсивные изыскания велись на территории Северо-Западной и Северо-Восточной Руси. В течение ряда лет коллектив сотрудников Государственного Исторического музея плодотворно разрабатывал историю древнерусской деревни X–XIII вв. по археологическим данным. Результаты совместного труда опубликованы в трех выпусках «Очерков по истории русской деревни» (1956, 1959, 1967). Составлена карта сельских поселений и дана их характеристика, рассмотрены сельское хозяйство, деревенские промыслы, домашнее производство, ремесло и торговля, картографированы и систематизированы различные типы металлических украшений.
По мнению исследователей, основу сельской экономики севера Руси X–XIII вв. составляло пашенное земледелие, велика также была роль скотоводства. Четко прослеживается связь густоты размещения деревень с характером почв. Сельские поселения, как правило, располагались в X–XIII вв. на речных и опорных террасах, где имелись плодородные аллювиальные почвы и обширные заливные луга. Прибрежно-рядовая застройка преобладала над остальными типами планировки. Большинство деревень состояло не более чем из 3–6 дворов. Многодворные поселения являлись относительно редкими.
Из домашнего производства в самостоятельные отрасли ремесла выделились: добыча металлов, кузнечно-литейное дело и гончарство. При раскопках поселений и особенно могильников неоднократно обнаружены изделия городских ремесленников и импортные вещи, свидетельствующие об участии сельского населения во внутренней торговле. Полученная картина уточняет, а частично и опровергает взгляды на быт и характер древнерусской деревни, господствовавшие в науке еще в 40-х — начале 50-х годов.
Целенаправленные исследования сельских поселений центральных районов Смоленской земли провел В.В. Седов (1960). Сплошные археологические разведки автор сочетал с раскопками некоторых ключевых памятников. Особое внимание было обращено на топографию, планировку и хронологию выявленных поселений. В.В. Седов убедительно подразделил все обследованные поселения на три хронологических периода и восстановил динамичную картину развития смоленской деревни с VIII по XIV в. Данная работа является пока единственной по массовому археологическому изучению определенного микрорайона Руси. Поэтому ее выводы имеют первостепенное значение для истории древнерусских сельских поселений.