Древняя русская история до монгольского ига. Том 1
Шрифт:
Они без промедления пошли к Чернигову. Олег, не приготовившись к обороне, бежал и затворился в Стародубе. Братья погнались за ним, осадили город, и начались сечи. Одни приступали к городу, другие бились из города крепко, и было много пораженных с обеих сторон. Тридцать три дня стояло войско около города, и вышел, наконец, Олег, прося мира. Братья дали ему мир на условии: «Ступай Смоленску к брату Давыду, и приходи вместе в Киев к столу отцов и дедов наших, — то есть старейший город в земле во всей; там достойно есть снятися, и поряд о всем положити». Олег обещал и поцеловал крест, от нужды, но не то было у него на уме.
Половцы, между тем, беспрерывно
Боняк пришел к Киеву и разорил все окрестности, сжег княжий двор на Берестовом, а Куря был у Переяславля и сжег Устье.
Под Переяславлем появился сам Тугоркан, тесть Святополка, и осадил город, в котором затворились переяславцы. Святополк и Владимир выступили против него по своей стороне Днепра, под Зарубом переправились, не замеченные половцами, и подошли к самому Переяславлю. Граждане обрадовались, увидя своих, и вышли к ним навстречу. Они перешли Трубеж, за которым стояли половцы, и бросились на ненавистных врагов, хотя Владимир и советовал построить полк. Те, однако же, не устояли и побежали. Наши за ними, «секуще и полоняще». Множество половцев было убито, несколько князей, сын Тугоркана, и сам он. Поутру нашли его тело, и Святополк похоронил его на Берестове, между дорогой, идущей на село, и монастырской. Бог послал эту победу 19 июля.
Но на другой же день, 20 числа, Боняк, что приходил недавно и сжег двор княжий на Берестове, внезапно появился под Киевом и чуть не въехал было в город. Половцы зажгли дома по болонью, монастыри Стефанечь и Германечь, а потом напали на Печерский, выбили ворота и бросились в церковь. Монахи после заутрени спали по кельям. Услышав крик, они побежали, кто за монастырь, кто на полати. Половцы убивали встречных, брали, что могли, и, наконец, зажгли церковь. Тогда же сожгли они и двор красный, что поставил Всеволод на Выдубиче.
А Олег вместо того, чтобы по обещанию звать брата и идти с ним вместе на совет в Киев, пустился в другую сторону — в дальние Черниговские волости. Там Изяслав, сын Владимира, захватил его Муром.
Олег одолел его (Изяслав пал в битве), взял Ростов, Суздаль и всю страну, решил идти на Новгород, но был, в свою очередь, побежден подоспевшим оттуда Мстиславом, крестником своим, и должен был, при его посредстве, согласиться, наконец, на Киевский сейм.
В следующем году собрались все русские князья в Любече на берегу Днепра на совет, — Святополк, Владимир, Давыд Игоревич, Василько Ростиславич; пришел и строптивый Олег с братом своим Давыдом. Все они сидели на одном ковре и думали: «За что мы губим Русскую землю, сами на себя котору деюще? А половцам то и любо, и рвут они землю нашу по частям. Имеем же отныне едино сердце, и будем блюсти ее сообща; пусть каждый держит свою вотчину: Святополк — Киев; Владимир — Переяславль; Давыд, Олег и Ярослав — Чернигов, Новгород. А кому раздал города Всеволод, у тех они и останутся: у Давыда — Владимир, у Ростиславичей — у Володаря Перемышль, у Василька Теребовль».
Все они поцеловали крест: «Если кто с сих пор поднимется на брань, то быть всем заодно на зачинщика». Потом поцеловались они между собою, и, подтвердив: «Да будет на него крест честный и вся земля Русская», разошлись; люди были рады такому совету и любви, но недолго продолжались совет, и любовь, и радость.
Бояре смутили Давыда, прежде даже, нежели расстались князья. Проводив Святополка из Любеча в Киев, он начал наговаривать ему на Ростиславичей: «Кто убил брата твоего Ярополка? Ростиславичи. У кого
Святополк смутился умом, сомневаясь, правда это или ложь. Ему жаль было брата, да жаль было и себя. «Слушай, сказал он Давыду, истину ли ты говоришь — Бог тебе судья. Если ты завистью возбуждаешься, Он накажет тебя».
Давыд заверил — и прельстил, наконец, Святополка. Они стали думать вместе: что же делать с Васильком? «Надо взять его, сказал Давыд. Пока он не будет в наших руках, ни тебе княжить в Киеве, ни мне во Владимире».
А между тем Василько, которому, равно как и Владимиру, и в голову не приходило никакого худа, переехал на Выдубичи — поклониться святому Михаилу. Он отужинал в монастыре, и на ночь возвратился в дом свой на Рудице.
Утром 4 ноября, Святополк присылает звать его на именины. Святополк, по христианскому имени Михаил, именинником был 8 ноября. Василько отвечал, что не может дожидаться так долго, опасался дома рати от ляхов.
Давыд прислал к нему со своей стороны: «Подожди, брат, не ослушайся брата старейшего». Но Василько никак не соглашался.
«Видишь, сказал Давыд Святополку, он не помнит (не чтит) тебя, ходя в твою руку, а воротится в свою волость, — увидишь, если не отнимет тотчас Турова, Пинска и других городов твоих. Будешь жалеть тогда. Позови же киевлян, возьми его и отдай мне».
Святополк согласился и послал за Васильком: «Если не хочешь дожидаться именин моих, то приходи хоть ныне поздороваться со мною, и посидим все вместе с Давыдом». Василько обещал и, сев на коня, поехал. Его встретил детский, проведавший о злоумышлении, и удерживал, говоря: «Не ходи, князь, хотят тебя взять», но он не послушал его, размышляя с собою: «Может ли быть, чтобы хотели взять меня! Мы только что поцеловали крест — быть всем на того, кто поднимется на братьев». Размыслив так, он перекрестился, и, сказав: «Воля Господня да будет!» — продолжал путь свой.
Он приехал с малой дружиной на княжий двор. Святополк встретил его, и они пошли в палаты; явился Давыд, все сели вместе. Святополк начал опять упрашивать Василька остаться до Михайлова дня. «Не могу остаться, брат, отвечал тот, я уж и товары услал вперед». А Давыд сидел, как немой. «Ну если так, хоть позавтракаем вместе», сказал Святополк. Василько согласился. «Посидите вы здесь, я выйду распорядиться», и вышел вон. Давыд остался один с Васильком. Начал Василько разговаривать с ним, но в Давыде не было ни голоса, ни послушания: страх обуял его. Посидев некоторое время, Давыд спросил, где же брат (то есть Святополк). Ему отвечали: «Стоит на сенях». «Я схожу за ним, сказал Давыд, вставая, а ты, брат, посиди один», — и вышел вон. В тот же миг люди его бросились на Василька и сковали по рукам и по ногам. Сопротивляться возможности не было; он был один. Потом его заперли и на ночь приставили к нему сторожей.
Наутро созвал Святополк бояр и киевлян и поведал им, что слышал от Давыда, будто Василько убил его брата, а на него сговаривался с Владимиром и хочет также убить и занять его города. Бояре и люди отвечали: «Голову свою, князь, надо тебе беречь; если Давыд говорит правду, Василько должен принять казнь; если он говорить ложь, то даст ответ Богу и примет месть».
Между тем, слух разнесся по Киеву, что происходит на княжем дворе. Проведали игумены и пришли к князю молиться о Васильке. Святополк ссылался на Давыда; он уже сжалился, и ему хотелось отпустить Василька.