Древняя русская история до монгольского ига. Том 1
Шрифт:
Черниговские князья спокойно оставались дома и не предъявили никаких притязаний, потому ли, что старший Давыд, вообще расположения мирного, уступил Киев добровольно, а младший Олег, из-за него, не имел права; потому ли, что отец их, владея Киевом незаконно, не в очередь, порушил право и для своих детей; потому ли, что они не осмелились предпринять что-либо против всеобщего желания киевлян и не могли надеяться одержать верх над самым мужественным, умным и самым любимым из всех князей русских, и, может быть, получили себе вознаграждение за невольную уступку.
Для ближайшего знакомства с этим примечательнейшим лицом русской древности помещаем здесь отрывок из его Поучения детям, заключающий описание, собственными словами, его действий (нам уже вообще известных) до вступления на великокняжеский киевский стол.
«А се вы поведаю, дети моя, труд свой, оже ся есмь тружал пути дея и ловы 13 лет. Первое к Ростову идох, сквозе Вятиче, посла мя отец, а сам иде Курьску, и пакы 2-е к Смоленьску со Ставком Скордятичем, той пакы и отъиде к Берестию со Изяславом,
А в Вятичи ходихом по две зиме, на Ходоту и на сына его, и ко Корьдну ходих 1-ю зиму, и пакы по Изяславичих за Микулин, и не постигохом их; и на ту весну к Ярополку совкуплятися на Броды. Том же лете гонихом по Половьцих за Хорол, иже Горошин взяша. И на ту осень идохом с Черниговци и с Половци, с Читеевичи, к Меньску: изъехахом город и не оставихом у него ни челядина, ни скотины. На ту зиму идохом к Ярополку совокуплятися на Броды, и любовь велику створихом. И на весну посади мя отец в Переяславли перед братьею, и ходихом за Супой; и едучи к Прилуку городу, и сретоша ны внезапу Половечьскые князи 8 тысяч, и хотехом с ними ради битися, но оружье бяхом услали наперед на повозех, и внидохом в город: толко Семцю яша одиного живого, ти смерд неколико, а наши онех боле избиша и изъимаша, и не смеша ни коня пояти в руце, и бежаша на Сулу тое ночи. И заутра, на Госпожин день, идохом к Беле вежи, и Бог ны поможе и святая Богородица: избиша 900 Половец, и два князя яша, Багубарсова брата, Асиня и Сакзя, а два мужа толко утекоста, и потом на Святославль гонихом но Половцих, и потом на Торческый город, и потом на Гюргев по Половцих, и паки на той же стороне у Красна Половци победихом, и потом с Ростиславом же у Варина веже взяхом. И потом ходив Владимирю, паки Ярополка посадих, и Ярополк умре. И пакы по отни смерти и по Святополце на Суле бившеся с Половци, до вечера, быхом у Халепа, и потом мир створихом с Тугорканом и со инеми князи Половечьскыми, и у Глебови чади пояхом дружину свою всю. И потом Олег на мя приде с Половечьскою землею к Чернигову, и бишася дружина моя с ним 8 дний о малу греблю, и не вдадуче им в острог, съжаливъси хрестьяных душ и сел горящих, и монастырь, и рек: „не хвалитися поганым“, и вдах брату отца своего место, а сам идох на отця своего место Переяславлю, и внидохом на святаго Бориса день из Чернигова, и ехахом сквозе полкы Половьчские не в 100 дружине, и с детми и с женами; и облизахутся на нас акы волци стояще, и от перевоза и с гор. Бог и святый Борис не да им мене в користь, неврежени доидохом Переяславлю.
И сидев в Переяславли 3 лета и 3 зимы, и с дружиною своею, и многы беды прияхом от рати и от голода, и идохом на вои их за Римов, и Бог ны поможе, избиша и, а другия поимаша; и накы Итлареву чадь избиша, и вежи их взяхом, шедше за Голтавом. И Стародубу идохом на Олга, зане ся бяше приложил к Половцем, и на Бог идохом, с Святополком на Боняка за Рось, и Смолиньску идохом, с Давыдом смирившеся, паки идохом другое с Воронице. Тогда же и Торци придоша ко мне, из Половец Ичитеевичи, идохом противу им на Сулу. И потом паки идохом к Ростову на зиму, и по 3 зимы ходихох Смолиньску; и се ныне иду Ростову. И пакы с Святополком гонихом по Боняце. Но ли оли убиша, и не постигохом их, и потом по Боняце же гонихом за Рось, и не постигохом его. И на зиму Смолиньску идох, и-Смоленска по Велице дни выидох, и Гюргева мати умре. Переяславлю пришед на лето, собрах братью, и Боняк приде со всеми Половци к Кснятиню, идохом за не из Переяславля за Сулу; и Бог ны поможе, и полъкы их победихом, и князи изъимахом лепшии, и по Рожестве створихом мир с Аепою, и поим у него дчерь, идохом Смолиньску; и потом идох Ростову. Пришед из Ростова, паки идох на Половци на Урубу с Святополком, и Бог ны поможе, и потом паки на Боняка к Лубьну, и Бог ны поможе, и потом ходихом в воину с Святополком, и потом пакы на Дон идохом с Святополком и с Давыдом, и Бог ны поможе, и к Выреви бяху пришли Аепа и Боняк, хотеша
…А всех путей моих, говорит Мономах в заключение, было восемдесят и три великих, прока меньших не испомню. Миров сотворил я с Половецкими князьями без единаго двадцать, при отце и кроме отца, дая скота много и многи порты свои. Пустил из оков знатных Половецких князей вот сколько: Шарукановых двух братьев, Богубарсовых трех, Овчининых четверых, а всех знатных князей иных сто; а живых Бог в руки мне дал, Коксуся с сыном, Аклана из Бурчевичей, Таревскаго князя Азгулуя, и иных молодых кметий пятнадцать, — тех иссек и бросил в реку Славлию; по чередам (?) избито лепших не с двести».
Читатели видят, какая была это жизнь, исполненная деятельности, тревог и опасностей! Послушаем теперь в переводе об отдыхах и забавах Мономаха.
«А вот как я трудился, охотясь: за лето, сидя в Чернигове, уганивал я с отцем моим всякого зверя по сту, кроме лова турова. В Чернигове же вот что делал: коней диких вязал своими руками в пущах по десяти и по двадцати, а кроме того ездя по рови (?) ловил диких коней своими руками; туры метали меня на рогах два раза и с конем, один раз бодал меня олень, два раза лоси; один ногами топтал, а другой бодал рогами; вепрь сорвал у меня меч с бедра, медведь у колена укусил подклада (?), лютый зверь вскочил ко мне на бедро и повалил со мною коня, но Бог соблюл меня невредима. Много раз падал я с коня. Из Чернигова в Киев ездил я нестишь (?) к отцу, одним днем, до вечерни. Голову разбил себе дважды, руки и ноги ушибал себе в юности, не блюдя живота своего, не щадя головы своей».
Как проводил Мономах свое время, как велось его хозяйство и как делались его дела, всего яснее видно также из его Поучения, написанного, разумеется, по образцу его собственной жизни, согласно с общим обычаем.
«Да не застанет вас солнце на постеле, говорит Мономах, так жил отец мой и все добрые мужи совершенные. Отдавши хвалу Богу заутренюю, и потом увидев солнце восходящее, прославите Бога с радостию и говорите: просвети очи мои, Христе Боже, яко дал мне еси свет Твой красный! и еще: Господи, приложи ми лето к лету, да грехов моих покаявся, оправдаю живот. Потом седше думати с дружиною, или люди справливати, или на лов, на игру ехати, и лечь спати: спати от Бога присуждено полудне; от чина почивают и звери, и птицы, и человеки.
Ходя путем по своим землям, не давайте отроком пакости деяти, ни своим, ни чужим, ни в селах, ни в житех, да не клясти вас начнут. Где остановитесь, напойте, накормите хозяина. А более всего чтите гостя, откуда бы он ни пришел к вам, простой ли, добрый человек, или сол, — если не можете дарами, то брашном и питьем. Они, мимоходяще, прославят человека по всем землям добром или злом. Больного присетите, на похороны ходите, яко вси мертвени есмы; не минете человека непривечавше, дадите каждому доброе слово. Всего же более не забывайте убогих, кормите по силе, придавайте сироте, оправдывайте вдовицу, не давайте сильным погубить человека, худого смерда. Ни права, ни крива не убивайте, ни повелевайте убивать его, хоть и будет кто повинен смерти, не погубляйте никакой души христианской! Речь молвяче, и лихо и добро, не клянитесь Богом, ни креститесь, в том нет никакой нужды. Если случится целовать крест ко братье, или к кому другому, управьте сердце, на чем можете устоять, и потом уже берегитеся, чтоб не преступить. От епископов, попов и игуменов, с любовью принимайте благословение, и не устраняйтеся от них, по силе любите их и снабжайте, да примите от них молитву к Богу. Больше всего не имейте гордости ни в сердце, ни в душе своей, но говорите: мы смертны, ныне живы, а завтра в гробе. Что ты нам дал, то не наше, а твое, порученное нам на мало дней; в землю не хороните ничего — это грех великий. Почитайте старого как отца, молодого как брата. Жену свою любите, но не давайте власти над собою. Что знаете доброго, не забывайте, а чему не умеете, тому учитесь; так отец мой, сидя дома, изумел пять языков; в том есть честь от иных земель. Леность всему мати: что умеешь, то забудешь; чего не умеешь, тому не выучишься. Не ленитесь ни на что доброе. А се вам конец всему: страх Божий имейте выше всего.
Что надобно делать отроку моему, то делал я сам, на войне и на ловах, ночью и днем, на зною и на зиме, не дая себе упокоя, не надеясь ни на посадники, ни на бирючи. Все делал сам, что было надобно, весь наряд в дому своем, в ловчих ловче наряд сам держал, и в конюхах, и о соколах, и об ястребах. За церковным нарядом и службою призирал сам.
В доме своем не ленитеся, но все видете. Не надейтеся на тиуна, или отрока, чтоб приходящие не посмеялись ни вам, ни дому вашему, ни обеду вашему; на войну вышед, не надейтеся на воевод, не лагодите ни питью, ни одеянью, ни спанью: сторожей наряжайте сами, и все изрядивши, ложитесь спать подле воев; оружия вы не снимайте, — ленощами, врасплох, человек погибает внезапно; а вставайте рано. Лжи блюдитесь, и пьянства, и блуда, в том душа погибает и тело…»
Что Мономах в действительности жил так, как учил детей, мы имеем современного свидетеля, славного митрополита Никифора. Отвечая на вопросы князя, доказывавшие его благочестивую любознательность, о разделении церквей и посте, Никифор прибавляет:
«Что говорить такому князю, который больше спит на голой земле, чем остается дома, отгоняет ношение светлых одежд, и, ходя по лесам, носит одежды сиротские, и, по нужде входя в город, облекается в княжеские одежды для своего сана. Что говорить и об употреблении пищи и питья. Знаю, что, угощая других на обеде светлом, сам ты служишь и только смотришь, как другие насыщаются и напиваются.