Древо и сталь
Шрифт:
Де Хольм, уже включивший электронные системы, отдал команду на отделение разведывательного буя и, заложив широкую дугу, собирался покинуть негостеприимный участок космоса, когда сенсоры засекли приближающийся на всех парах крупный объект.
Это линкор первого класса Лавак возвращался к месту приписки после плановой ротации. К несчастью бывшего вольного капитана, на корабле уже сообразили, что происходит, и в корпусе гигантского корабля уже открывались орудийные порты и распахивались аппарели для вертких и скоростных истребителей.
Не видя иного шанса на спасение, де Хольм завернул спираль еще круче и, словно
— Кэп, есть формирующий луч!
— Неужели эти идиоты приведут нас прямо к себе домой? — Капитан быстро заскользил пальцами по панели управления, перестраивая боевые системы и давая команду на отделение оставшимся десяти торпедам, которые, в отличие от предыдущих, несли вполне полноценные боеголовки, снаряженные мощными кварковыми зарядами и системами радиоподавления.
Штатно в колодец можно было войти лишь из устьев, которых на канал было несколько штук. Но построив в определенной точке нечто вроде перехватывающего узла, можно было сформировать нестационарный выход, доступный только тем кораблям, которые имели установку луча, формирующего нужный угол разворота портала.
Таким образом, по мнению капитана вражеского линкора, они загоняли фрегат де Хольма прямо в ловушку, хотя сам капитан придерживался другого мнения. Получив команду, все пять торпед ушли вперед, а на самом корабле опускались боевые переборки, готовя корабль к бою.
Связь внутри колодца не работает. Во всяком случае, все те способы, которые были известны на тот момент шан рок. И потому пять ракет, вырвавшиеся из канала, навели в оборонительных порядках дежуривших у входа кораблей порядок, который остается после посещения слоном посудной лавки. Остальное довершил фрегат, открывший шквальный огонь по всему, что с точки зрения искусственного интеллекта представляло хоть какую-то опасность. Ополовинив боекомплект, «Королевская чайка» завершила вираж и снова нырнула в портал, лишь на пару секунд разминувшись с линкором.
— Есть сигнал со станции слежения! — Оператор информационного комплекса Дальней разведки от избытка чувств даже ударил рукой по подлокотнику кресла.
— Ты еще мне пульт сломай, — буркнул старший смены, хотя он вполне разделял радость своего подчиненного. Парни на «Королевской чайке» не подвели и вывели модуль в точно указанное место. Сразу заработала цепочка ретрансляторов, передавая узконаправленный сигнал в систему станций Дальней разведки, а оттуда в единый информационно-аналитический центр штаба объединенной группировки. Чего там наворотили колдуны со своим оборудованием, уже и неважно, но картинка того разгрома, который учинили бывшие охранники караванов, была четкой и ясной.
Возвращался де Хольм, словно триумфатор, переливаясь стояночными огнями и освещаемый лучами прожекторов более крупных кораблей, приветствующих своего удачливого собрата.
Для обсуждения результатов рейда было собрано срочное совещание, куда пригласили не только военных, но и ученых, занимавшихся тематикой гравитационных колодцев, и специалистов по досрочному переводу людей под юрисдикцию божественных сущностей, а проще говоря — диверсантов. Случайность, которая позволила «Королевской чайке» зафиксировать параметры формирующего луча, давала довольно широкие возможности для маневра, и по результатам совещания было принято решение готовить специальную операцию, названную «Переход».
— Ничего не выходит. — Молодой парень в темно-синем комбинезоне и легких удобных ботинках в очередной раз просмотрел данные, выводимые на экран, и крепко врезал кулаком по подлокотнику кресла. — Деградация структур происходит так быстро, что непонятно, как это вообще работает. — За толстым бронестеклом на специальном постаменте и в окружении датчиков лежал невзрачный серый диск, который и являлся предметом самого многообещающего исследования и тайной надеждой всех военных Союза.
Диск при подаче на него относительно небольшого напряжения формировал гравитационную волну, разгонявшую предмет массой в сотни граммов до околосветовых скоростей и при этом не дававшую обратного импульса, то есть отдачи, доставлявшей так много проблем артиллеристам. Но при этом сам диск разрушался. Быстро и неотвратимо, превращаясь в кристаллическую пыль.
Над артефактом работали одновременно в шести лабораториях, а данные обрабатывали на самых совершенных суперкомпьютерах, но это пока мало помогало делу. Десять разгонов, и диск становился похожим на кусок дерева, изъеденный термитами, из дырок которого сыпалась сверкающая серовато-синяя пыль. Целый стакан с этой пылью сейчас стоял перед молодым ученым как немой укор.
Какие только анализы они ни проводили. Нир Агат, известный специалист по артефактам, даже договорился о привлечении флорианских биохимиков, но и здесь все было пусто. Диск крепко хранил свои тайны, даже после того как полностью рассыпался в пыль. Сандр потянулся к зажигалке, чтобы разжечь ароматический кубик, и с неожиданной даже для самого себя злостью ткнул металлическим цилиндриком в стакан и несколько раз нажал на кнопку.
Кто-то говорил, что, возможно, это вовсе не порошок, а разрушившиеся боты фемто или даже атто [15] уровня. Так пусть теперь поджарятся. Газ в зажигалке, видимо, кончился, так что пламя не появилось, но искра полыхнула довольно приличная.
15
Фемтоботы— роботы фемторазмера. Меньше чем нанороботы в 1 миллион раз. Атто— меньше еще в тысячу раз.
Но к его удивлению, под действием искры порошок на какое-то мгновение свернулся в крошечный шарик и снова распался в пыль.
— Не понял. — Сандр замер, тщательно воспроизводя в памяти свое движение, и снова повторил его, поднеся зажигалку к порошку, нажал кнопку.
Ничего не произошло.
Несмотря на это, Сандр аккуратно отсыпал небольшое количество порошка на стекло и, установив его под линзу микроскопа, поставил рядом блок питания, выдававший до миллиона вольт.
Но как он ни бился, эффект так и не удавалось повторить. Сандр менял напряжение, частоту импульса и все возможные параметры напряжения, все было тщетно. Искры сыпались на горку из порошка не переставая, но все оставалось по-прежнему.