Древо миров
Шрифт:
— Месьор, — склонил голову Дагеклан, не поднимаясь на ноги, ибо был в нижней одежде.
Барон Эзра (а это был он) уставился зеленоватыми водянистыми глазами в полумрак, силясь разглядеть пленника. Потом догадался выйти из солнечного круга и, присмотревшись, спросил недоверчиво:
— А щитодержатели?
Он имел в виду символические изображения по сторонам рыцарского герба.
— Справа — орел, поднявший лапы обернутые, слева — дерево бук с желтой лентой, перевитый. Могу еще добавить пику, повязку, ограду и две червленые полосы, сходящиеся под углом, означающие взятые и разрушенные преграды.
— А девиз?
— «Не останавливайся!»
— Значит, ты и есть Дагеклан Железная Рука, — пробормотал барон. — Признаться, я представлял тебя по-другому…
И, заметив, как напряглось лицо рыцаря, поспешно добавил:
— Я, барон Эзра Рыжий, приветствую рыцаря Дагеклана в замке Иш и прошу извинить моего сына, захватившего тебя спящим. Он не ведал твоих знаков, ибо щит был в чехле, а оруженосец твой сбежал, завидев всадников.
— Сбежал он или нет, это против правил.
— Я знаю! — вскричал барон гневно. — Рапральф не должен был так поступать. Ты, хоть и уснул на нашей земле, достоин преломить копья с любым из нас. Если позволишь, я хотел бы исправить это недоразумение.
Дагеклан не стал говорить, что явилось причиной его слишком раннего сна на свежем воздухе. Барон, по всему было видно, нрав имел крутой, и даму Абегальду было жалко. Кроме того, дама обещала вернуть коня и оружие.
— Позволю, — сказал рыцарь.
— Тогда отправимся наверх и подготовимся к схватке.
— У меня есть одно условие, — сказал Дагеклан. — Я вправе его поставить, ибо ты — сторона вызывающая.
— Да?
— Я выйду отсюда только в сопровождении оруженосца и этого юного виконта.
Лицо Эзры побагровело.
— С какой это стати? — рявкнул он. — Ладно, на оруженосца я согласен, но виконта мой сын одолел в честном поединке. Он сбросил его на землю, и тот молил о пощаде.
— Рапральф не дал ему воспользоваться боевым мечом.
Эзра Рыжий крутнулся на пятках. За его широкой спиной маячил высокий сутулый малый — его узкий подбородок тонул в широком воротнике щегольского камзола, острый нос был уставлен в пол.
— Это правда? — гаркнул барон.
— Отец, — сказал Рапральф, — кому ты веришь — мне или этому рыцарю?
— Конечно рыцарю, — сказал Эзра. — Ты лжив, как монах. Ладно, сделаем так. Если месьор Дагеклан тебя одолеет, ты отпустишь его и виконта. Ступай наверх и приготовься.
— Но я нездоров… — загнусил баронет.
Владелец замка Иш ухватил его за грудки и легко поднял, так что ноги Рапральфа в длинноносых туфлях с изумрудными пряжками повисли в трех ладонях над полом.
— Ах, ты нездоров, — прогудел Эзра Рыжий словно из пивной бочки, — занемог, бедняга… Пил бы меньше! Только отца позоришь?! Чтобы, значит, бельверусские сплетники судачили, что мы спящих рыцарей пленяем?! Убью!
— Не надо, — сказал Рапральф покорно, — я, в конце концов, твой единственный наследник. Если так уж хочешь, я скрещу копье с этим рыцарем.
— На три удара!
— На три так на три.
Оковы с пленников были сняты, и все отправились в комнаты, дабы не торопясь приготовиться к выяснению отношений по всем правилам. Первым делом Дагеклан потребовал ванну.
Он
— Прощаю тебя, — сказал Дагеклан, — и не распускай сопли, мой мальчик, хуже бывало. Давай-ка одеваться.
Короб с одеждой Дагеклана уже стоял возле купели, и Фабио приступил к привычной процедуре. Он подал хозяину нижние штаны и рубаху, чистые, присыпанные ароматическим порошком — больше от моли, нежели для услаждения обоняния. За ними последовала суконная куртка без рукавов и гобиссон — нечто вроде простеганной фуфайки из тафты, набитой шерстью; она служила для ослабления удара и защиты от железных колец брони, которые могли бы войти в тело даже и тогда, когда броня оставалась непроколотой.
Затем с величайшим тщанием Фабио помог своему господину облачиться в кольчугу, прикрывавшую рыцаря от Шеи до бедер; на груди броня была усилена стальными бляхами; капюшон, состоявший также из стальных колечек, висел на спине — этим капюшоном можно было прикрыть голову, когда снимался шлем. Поверх кольчуги Дагеклан надел медную, до блеска начищенную кирасу с выгравированным изображением лесного кота на лазурном поле — упрощенный вариант его герба.
Опустившись на колени, Фабио пристегнул набедренник, состоявший из железных блях: он защищал рыцаря от пояса до середины бедер. Потом оруженосец приладил поножи и наколенники, обул ноги господина в сапоги, укрепленные железными пластинами, и отправился к другому коробу, где покоились на подстилке, набитой конским волосом, шлем и расшитый золотом долматик.
Шлем был довольно глубок, из легкой и прочной стали, набородник украшен замысловатой чеканкой, а навершие — маленьким султанчиком желтых перьев. Позолоченное забрало, сейчас поднятое, остро выдавалось вперед и было похоже на орлиный клюв.
Рыцари высоко выбривали виски и затылок, дабы волосы не попадали в прорези шлема и под задний полукруглый выступ, прикрывавший шею, а иногда и плечи. Верхняя часть прически, напротив, обычно бывала пышной — густые волосы служили дополнительной защитой от ударов сверху.
Дагеклан не был исключением. Он водрузил поверх густой, чуть вьющейся шевелюры набитую паклей шапочку, а Фабио приладил каску. Лицо рыцаря с неправильными, несколько мелковатыми чертами и коротким носом, кончик которого был некогда отрублен в одном из сражений, стало грозным и величественным. Фабио очень любил видеть своего господина в полном боевом облачении и очень сожалел, что рыцарь не может носить его постоянно.
Железная Рука несколько раз присел, проверяя крепость кожаных застежек, и велел подать меч.