Древо познания

Уильямс Дороти

Занятая своими размышлениями, догадками, ревностью, Каролина не помнила, как добралась домой, въехала в гараж и заглушила мотор.

Дура, подумала она, я ведь опять могла попасть в аварию.

После той автокатастрофы она оказалась как в ловушке в своем мирке страхов и сомнений и уже не могла выбраться оттуда. Она зациклилась на своих чувствах, не обращая внимания ни на что другое. Если даже Алекс и ищет общества повеселее, это еще отнюдь не означает, что он хочет вернуться к Присцилле, думала Каролина.

Он приедет домой и обязательно

мне расскажет о встрече с Присциллой, мы посмеемся вместе, и все будет хорошо. Посмеемся? Как давно мы уже не смеялись вместе. Как давно не говорили друг с другом открыто. Сколько уже не занимались любовью, сколько не целовались! А я упорно продолжаю себя убеждать, что все в порядке, хотя все далеко не в порядке. Конечно нет. Он, безусловно, добр ко мне, я даже, наверное, ему нравлюсь, он не хочет причинять мне боль… Но вот любит ли он меня?..

Она закрыла глаза и откинула голову на спинку сиденья. Я вот обвиняю его, что он не хочет говорить со мной об этом, но ведь я и сама не хочу. Боюсь. Хочу, но только с одним условием — услышать от него заверения в любви. Но любил ли он меня когда-нибудь?

Она вспомнила, как все удивились, что он вдруг женился. Разве не так? Все намекали на его безграничную любовь к свободе. Семья — это не для Алекса… Алекс с пеленками — просто нонсенс. Ну что, захомутала она тебя?.. Не специально, не намеренно, но, тем не менее, если бы не ребенок, он все еще был бы свободен…

Погрузившись опять в состояние страха и подавленности, она стала размышлять дальше. А люблю ли я его достаточно, чтобы отпустить, позволить ему уйти? Достаточно, чтобы притвориться, что больше не люблю его? Похоже, именно так и придется поступить. Он ведь не уйдет от меня просто потому, что я скажу, будто готова вернуть ему свободу. Он слишком честный для этого. И потом, он наверняка ведь знает, как сильно я его люблю, как полагаюсь на него, по крайней мере сейчас. Уже ничего не вернуть, поэтому единственно приемлемый для меня вариант — просто уйти.

Но действительно ли он хочет вернуть себе свободу? Вспомнив, каким он был и каким стал, она закусила губу, безуспешно пытаясь сдержать вновь подступившие слезы. Вынесу ли я расставание с ним? Смогу ли уйти?

Каролина не знала, сколько времени она просидела в машине, пока не почувствовала, что совсем замерзает, — пять минут или, может, даже пять часов.

Но в конце концов, сделав над собой усилие, она вылезла из машины и направилась в дом. Подумай об этом, Каролина, говорила она себе, взгляни на вещи трезво. Ведь ты уже заметила много признаков того, что он больше не любит тебя. Ты ведь просто притворялась, что ничего не замечаешь.

Каролина сняла пальто и вошла в гостиную. Там было тоже холодно. Почувствовав, что дрожит, она разожгла огонь в камине и вытянула руки, чтобы согреться. Она была не голодна. Даже наоборот — ком стоял у нее в горле.

Я, безусловно, люблю его, но что это будет за жизнь, если он останется со мной из жалости! Мы будем несчастливы оба. Для меня будет невыносимо видеть его с

каждым днем становящимся все более и более несчастным.

Хлопнула входная дверь, и Каролина подпрыгнула на месте.

— Каролина?

— Я здесь, — тихо отозвалась она.

Она слышала, как он хромал по коридору, как открыл дверь в гостиную.

— Ты рано вернулась сегодня.

— Да, — ответила она. — Миссис Маккуллох играет сегодня с друзьями в бридж. — Переведя дыхание, она повернулась к нему лицом. — Ходил на прогулку?

— Да.

— И как далеко добрался сегодня?

Он ответил не сразу, подошел к ней поближе и обеспокоенно, но нежно спросил:

— Что-то не так?

— Нет. Так как далеко ты сегодня дошел? — Ее голос звучал взволнованно, и она ничего не могла с собой поделать. Она забыла, что ей надо было держать себя в узде. — Я тут подумала… У нас ведь ничего не получается, да? — затараторила она. — Я не могу продолжать притворяться, что… А когда я сегодня увидела тебя…

— Увидела меня? — Он тоже занервничал.

— Да. Я поехала в отель поискать шарф, который обронила там накануне…

— И увидела меня с Присциллой?

— Да. Ты целовал ее.

— Да.

Она отвернулась и уставилась на огонь.

— Это, конечно, не мое дело, так как… ну, потому что… — Ну же, Каролина, скажи это! Скажи, что больше не любишь его! Но она не смогла. — Ты сказал ей, что мы женаты?

— Да.

— Но ненадолго, так ведь?

Он ничего не ответил, и она опять взглянула на него.

— Если я пробуждаю в тебе чувство неуверенности, если ты мне не доверяешь, то, наверное, я не подхожу тебе.

— Видимо, — прошептала она. — И если бы я тогда не забеременела, ты бы никогда на мне не женился, правильно?

— Да, — согласился он. — Как, впрочем, и ты никогда не вышла бы за меня замуж.

Она было уже открыла рот, чтобы оспорить это, но передумала.

— Я пыталась… — начала она, но не смогла продолжить, так как слезы встали у нее в горле.

— Знаю.

Он выглядел грустным и уставшим. И это естественно: конец брака — дело невеселое. А это был конец. Она знала. Предчувствовала уже несколько недель подряд, просто не желала признаться самой себе. Чтобы скрыть свои чувства, она отвернулась.

— Ты ела?

Она покачала головой.

— Я сделаю тебе сандвич…

— Нет, спасибо. Я вовсе не голодна. Я лучше пойду прогуляюсь, подышу немного свежим воздухом. — Она встала и, проходя мимо него, прошептала: — Я любила тебя Алекс. — И сейчас люблю. Боже мой, как же сильно я люблю его, пронеслось у нее в голове.

— Да.

Да. Поэтому будет лучше, если я уйду тихо. Без сцен, без драм, просто уйду. Она шла вдоль озера, и слезы замерзали у нее на щеках. Интересно, ходит ли еще автобус до Глазго? Тот, на котором он ездил мальчиком? А где он останавливается? В деревне? Я там спрошу. Иди сейчас и спроси! Ты же можешь сесть на поезд до Глазго, используешь свою кредитку. Надо будет устроиться на работу…