Древо скрелингов
Шрифт:
Каждое малейшее отличие между двумя сферами приводит к столь грандиозным искажениям масштаба, что они словно бы не существуют друг для друга. Каждый шаг по лунному пути переводит нас в пространство других соотношений. А может быть, мы путешествуем вне всяких масштабов, как бы над поверхностью покрытого рябью пруда? По мнению многих это означает, что сама наша сущность непрерывно формируется и преобразуется. Вечное превращение посредством силы воли? Кто мы – пыль, наделенная способностью грезить? Реальность практически невозможно описать простыми словами. Некоторые путешествуют с помощью так называемого колдовства, другие – в грезах или посредством той или иной формы творчества. Каково бы ни было название, такое путешествие требует колоссального напряжения воли.
Преодолевая наши дороги, мы учимся сдержанности. Учимся жить и постигать неведомое. Каждый изгиб лунного пути, ветви великого вечного Древа ведет нас к новым знаниям, пониманию самих себя. Это увлекательная, бесконечная жизнь. Однако у тех, кто, подобно мне, не похищает чужие сны, как это делала моя мать, она со временем вызывает чувство неудовлетворенности. Ульрику удалось вернуть мне ощущение цели, сосредоточить мое внимание на нравственных ценностях. Я научилась бороться с невзгодами в одной крохотной сфере, отказавшись от участия в великом извечном противостоянии Закона и Хаоса.
Лунные пути более не влекут меня. Иногда меня одолевает желание взмыть в воздух и парить над своим домом в серебристо-алых вихрях, слышать музыку, которая возникает, когда пересекаются две определенные сферы, создавая свою величественную гармонию. Но больше всего я жаждала возвращения моей старой жизни с мужем и детьми.
Дни становились все короче и холоднее, но с ходом времени в моей душе крепла надежда. Вскоре мы должны были оказаться в землях какатанава.
Я знала, что отыщу там Ульрика. Но смогу ли я спасти его? Какую цену потребуют за его свободу?
Первые признаки того, что нас вновь преследуют, появились вместе с порывистым ветром, который принес мокрый снег, затянув серой пеленой равнину и скрыв от наших взглядов предгорье. На несколько секунд пелена расступилась, показав нам небольшой холм, поросший остроконечной степной травой и клевером, красочные пятна которого выделялись в скудном свете. Холм находился позади нас и справа. Я оглянулась на него через плечо, и мне почудилось, что я вижу стоящую на нем фигуру, серые одежды которой трепал ветер, а серое лицо казалось воплощением зимней стужи.
Клостерхейм! Упорство этого человека не знало границ. Обрел ли он свои прежние размеры? Я слишком давно не встречалась с ним, чтобы сказать наверняка. Покуда Бес стоически продвигалась сквозь ледяной дождь, я продолжала вглядываться поверх плеча, но так и не увидела Клостерхейма вновь.
Было ясно, что вместе с ним идут пигмеи и его приспешник Два Языка. Я рассказала спутникам о том, что видела. Мы решили возобновить дежурство, когда станем лагерем.
Мы регулярно давали Бес отдохнуть. Белый Ворон сказал, что ее уже несколько лет назад следовало бы отправить на покой. Потом он заговорил о своем сне, о том, что ему было предписано взять с собой мамонта. Бес охотно отправилась в путь.
– Она считает, что это путешествие пойдет ей на пользу, подготовит ее к загробной жизни,- объяснил юноша.
Нам сопутствовала удача. Вечером дождь прекратился, и акварельные лучи солнца высветили рощу массивных старых дубов. Из всех лесов, которые мы миновали, этот был самым густым и древним. Стволы и ветви так тесно примыкали друг к другу, что о лучшем укрытии нельзя было и мечтать.
– Отлично,- сказал Айанаватта, расхаживая по образованной сплетенными ветвями пещере, в которую проникал одинокий луч солнца, освещая нежный побег дерева в центре.- Это самое подходящее место для нашего колдовства. Это мир внутри мира, с крышей, четырьмя углами и деревом в середине. Он усилит наши чары, заставит их работать как положено.
Еще некоторое время он продолжал высказываться на эту тему, но ничего нового не добавил. Мы развели в горшке маленький огонь – точно так же, как вы разжигаете очаг в своем доме. Портить землю в этой древней пещере показалось нам кощунством. Многие ветви здесь были толще стволов, Вероятно, они прожили тысячи лет. Быть может, прежняя цивилизация оставила нам несколько участков нетронутого леса? Или природная катастрофа уничтожила все, кроме двух-трех рощиц деревьев, неподвластных времени?
Айанаватта сжег немного пищи, принеся ее в жертву пещере за то, что она дала нам кров. Деревья обладают особым разумом. За уважение они воздают добром. У меня возникло отчетливое ощущение, что этой ночью я спала в святом приюте, в храме.
Мне снились сны, а ведь такое бывает со мной очень редко. Дерево, под которым я спала, превратилось в мультивселенную, по которой я бродила. Мне снились родственники. Мне снился мир, в котором меня звали Илианой Гаратормской. Она была могучей воительницей, инкарнацией Вечного Воителя, духовной сестрой моего отца. Ее мир целиком состоял из старых деревьев. К северо-западу росли большие красные деревья, к северо-востоку – гигантские дубы и березы. На юге он граничил с мангровыми зарослями и другими, еще более экзотическими растениями. Все они принадлежали к единому сообществу переплетенных ветвей и корней. Буйно цветущие магнолии и рододендроны, громадные хризантемы и розы образовывали мир, в котором Илиана мирно уживалась с всевозможными птицами и чудовищными насекомыми. Она передвигалась по ветвям своего мира точно так же, как я ходила лунными путями.
В моем сне Илиану терзала тревога. Она предвидела закат своего мира.
Смерть всего сущего. Гибель дерева, служившего ей домом, и вместе с ним – свой собственный конец. Она взывала к своим пращурам и к духам своего мира, прося их поддержать ее в последней схватке. Она обращалась к созданиям, которых называла сереброкожими, и, просыпаясь, вспоминала историю Пьеля Д'Аргента из Ле Курбуазье Блан, серебряного человека, принца волшебной страны, которого какатанава именовали Белым Вороном.
Когда я очнулась, мой сон ускользнул от меня. Я всеми силами старалась удержать его, поскольку в каком-то уголке моего сознания брезжила назойливая мысль, связывавшая Белого Ворона с кем-то или чем-то – смутное воспоминание, вероятно, сохранившееся с детства. Я все меньше сомневалась в том, что мы родственники.
Я посмотрела в лицо спящего светловолосого юноши. Он пребывал в состоянии абсолютного покоя, но я знала, что ему достаточно нескольких секунд, чтобы полностью прийти в себя. Я была бы рада прекратить дышать из опасения, что он по ошибке примет издаваемые мной звуки за сигнал тревоги. Что в моих грезах было связано с Белым Вороном? Какие островки памяти пробудила во мне встреча с ним? Я придвинулась к огню. Выдыхаемый мной воздух превращался в бледный пар. Я плотнее закуталась в свою накидку из бизоньей шкуры и вскоре согрелась.