Древо жизни. Книга 1
Шрифт:
Где-то вдали, заглушённые пространством, послышались взрывы. Это свистуны запоздало обстреливали лагерь и окружающую его местность.
Только сейчас Сергей почувствовал, как он устал. Он опустился на траву и лёг на спину, положив голову на руки. Пока Гор и его помощники раздавали людям прихваченные в лагере пакеты с пищей, он решил немного отдохнуть. Только сейчас, когда напряжение спало, он подумал о возвращении домой через известный Гору Проход, но тут же отогнал от себя эту мысль. Пока не будет уничтожена команда космического корабля, он не имеет морального права покидать своих новых друзей, даже, если эта борьба займёт годы. Ольгу можно будет поставить в известность, послав через Проход к ней кого-нибудь из элиан. Надо настраивать себя, решил он, на длительное пребывание здесь. А вдруг Проход исчезнет? Ему стало не по себе. Сколько он ни пытался найти научное объяснение возникновению Прохода, ему это не удавалось. Напряжённая психически атмосфера лагерной жизни как-то приглушила в нем все остальное, что не было связано с планами побега и восстания. Теперь мысли, волна за волной, нахлынули на него. Невероятность случившегося с ним приключения только сейчас полностью дошла до его сознания. «Такое могло случиться, – думал он, – только на страницах научно-фантастического романа конца XX столетия, когда писатели-фантасты обращались с пространством и временем как им заблагорассудится».
Он забывал, что его чёткие теоретические выводы по многомерности времени и многомерности каждого измерения привели бы в замешательство любого самого смелого фантаста того времени. Имея все качества лидера, он никогда не стремился к этому, а если становился им, то вынужденно, под давлением обстоятельств. Когда же вынудившая его к этому обстановка менялась, он отходил в сторону, охотно уступая лидерство другому. Будучи великодушным и по сути добрым, он становился жестоким, когда видел явное зло, и не успокаивался до тех пор, пока не уничтожал это зло и его источник, ни на минуту не колеблясь в выборе самых действенных средств, проявляя при этом исключительную быстроту действия и холодную рациональность. В других же случаях он охотно шёл на компромисс и уступки, ничуть не заботясь о своей личной выгоде или интересах.
Эти свойства его характера нравились женщинам. Женщина каким-то шестым чувством безошибочно угадывает в человеке настоящего мужчину. Повелительный зов инстинкта, отработанный тысячелетиями эволюции, бросает её в его объятия, руководствуясь какой-то высшей рациональностью, необъяснимой обычной человеческой логикой. Эта вечная загадка чувства будет всегда удивлять, восхищать, но никогда и никем не сможет быть объяснена, ибо разум человека недостаточно совершенен, чтобы понять и объяснить её своими обычными категориями. Всякий рационализм в этом отношении, а тем более попытки анализа неизбежно приводят к драматизму, можно сказать, к поломке тонкого механизма чувств при помощи вмешательства грубого инструмента.
Сергей это понимал. И может быть, именно это так нравилось в нем женщинам. Что касается его самого, то его восхищение прекрасным никогда не сопровождалось элементами драматизма, который был чужд ему по самой своей природе, поскольку содержал в себе элементы насилия. А насилие, как ничто другое, вызывало у него чувство отвращения и ненависти.
Его отношения с женщинами были всегда светлыми и радостными, лишёнными навязчивости, зависти и ревности.
Находясь на острове и не видя других женщин, кроме своей жены, Сергей как-то и не думал о них. Никогда ему в голову не приходила мысль о том, что, кроме Ольги, его жены, у него может быть другая женщина. Он любил Ольгу и продолжал её любить сейчас. В то же время он не мог не признаться самому себе, что восхищается стройными точёными телами юных элианок, освобождённых сегодня из карантинного отделения женского концлагеря. Особенно привлекала его внимание высокая темноволосая девушка с большими тёмными, чуть продолговатыми глазами. Её слегка вьющиеся волосы, перехваченные на лбу белой лентой, свободно спадали на спину. Одета она, как и все её подруги, в короткую, не доходящую до колен тунику. Длинные стройные ноги перехвачены ремешками лёгких сандалий. По земным меркам она была удивительно красива, но и здесь, среди своих подруг, таких же юных и прекрасных, как и весь народ Элии, несколько выделялась утончённым благородством черт лица и линий тела.
Солнце постепенно приближалось к зениту. Люди уже достаточно отдохнули, и многие из них рассыпались по поляне и лесу в поисках ягод, грибов и другой пищи. Сергею вскоре принесли несколько пригоршней ярко-красной, сочной и душистой ягоды, напоминающей по вкусу и запаху землянику. Он с большим удовольствием поел. После длительного периода пресной лагерной пищи ягоды показались ему просто божественными.
Он поискал глазами Гора и увидел его в окружении целой толпы прекрасных элианок, которые ему что-то возбуждённо доказывали. Гор пожимал плечами, разводил руками, бросая временами взгляд на Сергея. Тот сделал вид, что полностью поглощён земляникой, но с интересом украдкой стал наблюдать за своим другом и толпою девушек. Среди них Сергей заметил стоящую несколько поодаль свою темноволосую незнакомку. Она не принимала участия в общем споре и, казалось, была чем-то смущена.
Гор, видимо, не соглашался. Тогда одна из элианок, покинув своих подруг, подбежала к группе стоящих в стороне мужчин и что-то им сказала. Те подошли к спорящим и вмешались в разговор. По-видимому, они приняли сторону женщин, так как Гор махнул рукой, как бы говоря: делайте, что хотите. Я своё мнение высказал. И отошёл с явно недовольным видом.
Женщины радостно зашумели и стали совещаться.
В это время Сергея отвлёк от наблюдения вернувшийся с группой проводников Ларт.
ЛЮБИМЫЕ ДЕТИ ПРИРОДЫ
Ларт сообщил, что в двух часах перехода они нашли удобное место для ночлега. Место, по его словам, представляло собой узкую плодородную долину небольшой речки, текущей из горного ущелья. Это ущелье было единственной дорогой, открывающей путь через горный перевал в широкую долину по ту сторону гор, где теперь обитало их племя.
Горный перевал труден для перехода, предупредил Ларт. Люди должны хорошо перед этим отдохнуть и набраться, сил. В долине много дичи и съедобных растении.
Решено было двигаться немедленно. Снова узкой цепочкой сквозь подчас почти непролазные чащи и овраги беглецы углубились в дремучий лес. Толстые гладкие стволы деревьев, похожих на земные буки, чередовались с гигантскими соснами и елями. Кое-где под ногами земля начинала пружинить. Значит, когда-то здесь простирались болота. Почва была покрыта метровым слоем полуперепревших листьев, в которых ноги тонули по щиколотки. Идти становилось все труднее. Начался подъем. В лесу было почти темно. Ни один луч не пробивался сквозь густую листву многоярусного леса. Где-то там, наверху, пели птицы и сияло яркое солнце. Иногда тишину леса прорезывал резкий, неприятный скрип, и нельзя было понять, то ли это скрип сухого дерева, то ли крик какой-то неизвестной птицы.
Но вот постепенно деревья стали редеть, посветлело. Вскоре они вышли на край глинистого обрыва, поросшего редкой травой, и перед глазами открылась картина, невольно вызвавшая возглас восхищения.
Там, глубоко внизу, среди редких групп исполинских деревьев извивалась по узкой долине небольшая река. Долина, шириною не больше трех километров, ограничивалась с двух сторон крутыми отрогами гор, поросших лесом, с которых каскадами небольших водопадов спускались многочисленные ручьи, несущие свои воды в реку. На полянах вблизи реки видны были пасущиеся стада диких копытных животных, чем-то напоминающих земных европейских оленей. Далее река делала поворот и скрывалась за выступами горных отрогов.
Когда спуск наконец был закончен и отряд вышел к берегу реки, Сергей первым делом решил искупаться. Все остальные последовали его примеру, и скоро река огласилась весёлыми криками…
Женщины отошли несколько дальше и, раздевшись под прикрытием кустов и деревьев, тоже вошли в воду.
За три месяца заключения Сергей впервые смог помыться. Один из элиан протянул ему пучок каких-то мягких и толстых растений и показал знаками, что ими можно вымыть голову. Сергей натёр этим пучком голову и сразу под его руками выступила обильная душистая пена. Он весь намылился и нырнул в воду. Глубина была небольшая. На самой середине реки она не превышала двух с половиной метров, но все же можно было немного поплавать, если не в ширину реки, то, по крайней мере, в её длину. Нырнув, он поплыл против течения, почти над самым дном. Мелкие зеленые рыбки, похожие на окуней, метнулись стайкой в сторону и замерли среди водорослей, как бы наблюдая с интересом за плывущим мимо них человеком. По каменистому дну ползали большие сине-зеленые раки.