Древо жизни
Шрифт:
До самого входа в город ни одного происшествия. На улицах — ни одной живой души. Двери и ставни закрыты.
— Что за несчастье поразило этот город? — в тревоге спросил Сехотеп.
Наконец, царь заметил первых жителей.
В полной прострации, уткнув головы в колени, они, казалось, были погружены в отчаяние и не были способны на что-либо реагировать.
На подходе к дворцу земля была устлана оружием. Воины побросали там свои луки, пики и мечи.
Перед центральной дверью безучастно сидел офицер.
— Что здесь произошло? — спросил
— Только что умер наш правитель.
— Против него был поднят мятеж?
— Нет, что вы! Разумеется, нет! Кто бы осмелился восстать против нашего господина? Он умер, потому что умер священный змей нашей провинции, потому что его священная ваза оказалась разбитой, потому что поля оказались высушенными солнцем, потому что стада заболели... И все это потому, что наш покровитель-символ больше не действует...
Сесострис направился к храму, посвященному Хатхор. Жители города и воины собрались на площади перед храмом, ожидая с небес хотя бы единого знака, несущего Надежду.
— Почитание — фараону! — громогласно воскликнул Несмонту. — Только он один сможет положить конец вашим несчастьям!
Все повернулись в сторону колосса. Один из жрецов подбежал к нему и низко перед ним склонился.
— Великий Царь, наше сопротивление вашей воле было сурово наказано! Сохраните нам жизнь, я вас умоляю!
— Вам нечего бояться.
Улыбка вернулась на лица некоторых жителей Киса. Если фараон соглашается покровительствовать им, то зло будет уничтожено.
— Я должен показать вам наше несчастье, Великий Царь.
Сесострис отправился вслед за жрецом внутрь храма. В той его части, где хранились священные предметы, почитаемые в провинции, лежала самая большая святыня — древний папирус с двумя перьями, обрамляющими солнечный диск, по бокам которого были расположены два урея.
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять весь ужас катастрофы.
Папирус был испорчен, солнечный диск потерял свой блеск, взгляд кобры больше не сиял. В этом символе, который носил имя укх — то же, что и правитель провинции, — энергия почти иссякла.
— Мы все потеряем, — пророчески прошептал жрец. — Эта земля проклята!
— Успокойся, — приказал ему царь.
— Только два пера еще сохраняли, по всей видимости, свою мощь. Эти перья — воплощение сияющего света, который циркулирует в мире и оплодотворяет семена жизни, — являлись последней возможностью возрождения.
— Рак разъедает акацию, и вот перед нами один из его метастазов, — констатировал царь. — Сконцентрируйте свои мысли на солнечном диске, вживайтесь в каждый звук тех слов, которые я сейчас произнесу, и, приобщаясь к Слову, дайте ожить энергии.
По приказу царя Сехотеп, Несмонту и Собек объединили свои усилия, чтобы образовать как бы единое мыслящее существо.
Голос Сесостриса зазвучал громко, отчетливо произнося гимн восходящему светилу.
— Приветствую тебя, о Ра, чья жизнь основана на Маат. Когда ты проходишь по небу, всякое
Постепенно папирус зазеленел. Потом разгорелись, как уголья, глаза кобр. И, наконец, солнечный диск стал набирать блеск, постепенно озаряя помещение храма.
— Позови жрецов, — приказал монарх генералу Несмонту.
Когда те увидели свой воскресший символ, они до земли склонились перед царем и стали петь в его честь хвалебные гимны.
— Не нужно лишних слов, — остановил их Сесострис. — Вы неправильно исполнили ритуалы и чуть было не поплатились за это благополучием всей земли. Вместо того чтобы умиляться над тем, что произошло, и жалеть себя за то, что могло случиться, строго выполняйте все положенное по ритуалу на заре, в полдень и на закате. При малейшем тревожном симптоме ставьте в известность меня. Отныне эта провинция принадлежит лично фараону.
Когда Сесострис вышел из храма, его шумными криками приветствовал народ. Внезапно всеобщая радость была прервана, и любопытные расступились.
Появилась группа из тридцати воинов, держащих на поводках огромных собак. Это были отборные телохранители покойного Укха, и их начальник, казалось, вовсе не питал трогательных чувств по отношению к гостям.
— Мы не готовы склонить голову! Эта провинция была независимой, и она такой останется!
— Прекрати говорить глупости, — вмешался Несмонту. — Его Величество только что спас твою землю от уничтожения. Отныне она будет ему покорной.
— Нам не нужна внешняя власть, — упрямился командир отряда. — Я объявляю себя новым главой провинции и выгоню любого пришельца, который вторгнется на мою территорию.
— Восстание против фараона карается смертью, — напомнил Сесострис. — Я позабуду твой минутный гнев, но ты должен сейчас покориться.
— Если вы сделает хоть шаг вперед, я отпущу собак.
— Не рискуйте, — посоветовал монарху Сехотеп. — Нас не так много, чтобы устоять. Лучше вернемся в храм.
Сесострис шагнул навстречу бунтовщикам.
Начальник отряда и его воины отпустили собак, которые рванулись к царю.
Собек хотел встать перед царственным владыкой, но тот сухим и непреклонным жестом его остановил.
Когда до жертвы оставалось чуть меньше метра, собаки, словно натолкнувшись на невидимое препятствие, перевернулись в воздухе, стали хищно скалиться и яростно лаять, потом успокоились. Перед царем была теперь спокойная стая, вожак которой подошел к нему приласкаться, а потом лег у его ног.