Древо жизни
Шрифт:
Генерал Несмонту был изумлен: воины Уп-Уаута слушались его приказаний так покорно, словно он всегда был их начальником. Ни одного недисциплинированного движения, ни одного возмущения. Это были прекрасно обученные профессионалы, которым хотелось, чтобы ими хорошо командовали, и они сами получали удовлетворение от службы.
Входя в помещение, отведенное на царском корабле для собраний малого совета, старый солдат спрашивал себя, дойдет ли до завершения это неслыханное путешествие, задуманное сувереном.
— Не стоит ли распространить новость о подчинении
— Это бесполезно, — рассудил Сесострис. — Ни один из трех правителей провинций, с которыми мы теперь будем иметь дело, не примет это событие во внимание.
— Я разделяю точку зрения царя, — сказал Несмонту. — Укх — животное, Джехути тверд как гранит, а Хнум-Хотеп — честолюбец, который не откажется ни от одной из своих прерогатив! С этими тремя обсуждение вопроса невозможно.
— Но, по крайней мере, они будут потрясены успехом царского предприятия, — заметил Сехотеп. — И переговоры вовсе не обязательно обречены на провал.
— Наш следующий этап совсем близок, — напомнил Сесострис. — Речь идет всего лишь о второй части провинции Гранатового дерева и Рогатой змеи. Не будем терять время в напрасных обсуждениях.
— Вы хотите ударить всей армией? — спросил Несмонту.
— Мы будем продолжать применять мой метод, — решительно подытожил фараон.
54
Юная жрица со звездой-лотосом о семи лепестках на голове, одетая в платье из шкуры пантеры, усеянное кругами с пятилучевыми звездами внутри, записывала благодатные слова царицы Египта, приехавшей возглавить общину семи Хатхор.
Почерк жрицы был тонким и точным, а написанный ею текст так прекрасен, что удостоился занять место в сокровищнице женской общины. Этот, согласно священному выражению, «иной способ сказать» будет передан потом будущим поколениям, чтобы обогатить их мысль. Так, эзотерическая традиция останется жить после смерти тех людей, которые сформулировали ее в момент божественной благодати.
Когда посвященные вслед за царицей покинули храм, смутные сомнения стали мучить юную жрицу. Почему царица предсказала ей, что она должна будет оставить это святилище, чтобы дать опасный бой? Почему умерший верховный жрец мужской общины тоже говорил ей об ужасных врагах, с которыми ей придется сражаться?
С раннего отрочества ее завораживал мир храма. По сравнению с таинствами, которые были сокрыты в храме, внешний мир казался ей блеклым. А во время изучения иероглифов будущая жрица в восхищении погрузилась в игру творческих сил и смыслов, которую порождали знаки-матрицы. Записывая имена божеств, она обнаружила их тайную природу; например, имя богини Хатхор означало «храм» — священное место, где сиял немеркнущий свет посвящения. Кроме того, в первую часть имени — Хат — было помещено понятие созидающего и питающего Слова. Семь Хатхор, семь жриц как раз и питали свет Словом во всех его формах — от ритуальных
Каждый переход в иную степень посвящения был для юной жрицы суровым физическим и духовным испытанием, но она не жалела ни сил, ни труда, необходимых, чтобы идти вперед по этому пути. Разве источники радости не неисчерпаемы?
Однако смущение она испытывала впервые. И это смущение не могли рассеять ни сон, ни повседневные занятия.
Каждое утро и каждый вечер женская община исполняла музыку, чтобы поддержать движение соков в акации Осириса, состояние которой не улучшалось. И новое чувство, которое юная жрица никак не могла заглушить, иногда мешало ей сосредоточиться.
Она отправилась на строительство вечного жилища Сесостриса, где один каменотес поранился из-за сломавшегося орудия труда. Конечно, это было небольшое происшествие, но оно еще больше омрачило настроение, потому что этот ремесленник был опытным мастером и чувствовал себя униженным.
Жрица продезинфицировала рану настойкой календулы, потом наложила медовый компресс, который прибинтовала льняной повязкой.
— Количество несчастных случаев все растет, — пожаловался начальник строительных работ. — Я предпринимаю все больше мер предосторожности, но без особого успеха. Работы идут все медленней, и некоторые считают, что строительство заколдовано. Не можете ли вы вмешаться, чтобы разуверить мастеров?
— Я сегодня же поговорю с верховным жрецом.
Поскольку юная жрица должна была передать копию своего текста Безволосому, которому надлежало поместить папирус в архив Дома Жизни, она попросила его помощи.
— Это строительство беспокоит и меня, — признался он. — Лучшим решением было бы повторить ритуал с красной лентой, которая связывает черные силы.
— А если его окажется недостаточно?
— У нас в резерве есть и другое оружие, и мы будем бороться до конца. Пойдем со мной к акации.
Он понес вазу с водой, она — вазу с молоком. Друг за другом они медленно вылили жидкость к подножию больного дерева. Только одна зеленевшая ветка, казалось, была здоровой, но теперь от всей этой местности исходила глубокая грусть, а раньше от него веяло благодатным покоем.
— Умножим наши поиски, — предложил Безволосый. — С завтрашнего дня присоединишься ко мне в библиотеке. Изучая старинные тексты, мы, возможно, найдем полезные рекомендации.
Жрица порадовалась этому поручению, которое займет ее ум. Но когда она вернулась на половину, где жила женская община, ею снова овладели прежние тревоги.
— Тебя желает видеть царица, — предупредила ее одна из сестер.
Супруга фараона и юная жрица медленно шли по аллее, вдоль которой рядами были расположены небольшие храмы и стелы, посвященные Осирису.
— Что тебя мучает?
— Я не больна, Великая Царица. Просто немного устала и...
— От меня ты не имеешь права что-либо скрывать. Какой вопрос тебя тревожит?
— Я спрашиваю себя, достаточно ли я сильна, чтобы идти по этому пути.
— Разве это не твое самое сильное желание?