Дроздово поле, или Ваня Житный на войне
Шрифт:
— Чтоб у тебя хвост облез!
— Чтоб ты от чумки околела!
Наконец Шишок не выдержал и запустил в птиц подушкой: дескать, чего разгалделись! А умная Марта молчала: в темноте мерцали страшные крокодиловые глаза.
Златыгорка спала исключительно на животе, вверх нечеловеческими выростами, а малые пташки забивались под теплые крылья хозяйки. Но теперь они вынуждены были взлететь повыше и оседлали ходики: слева примостился жаворонок, справа — соловей, а снизу, сообщая о времени, выскакивала кукушка. Образовался тройственный союз! Правда, жаворонок каждые пятнадцать минут призывал
А кошка по утрам терлась о первые попавшиеся ноги и сипло жаловалась, что злые силы лишают ее ночного ужина. Марта была всеядна, Шишок проверял: принесет отруби — кошка съест, положит дольку лимона — схряпает, сырую картошку — сгрызет, даже ядовитые бульонные кубики жрала. Зато шкура у Марты в самом скором времени заблестела, как шелк, и перестала стоять дыбом.
Бабушка Василиса Гордеевна приняла кошку с величайшим почетом, а когда Ваня заикнулся насчет ее прошлого — известно ведь, что у кошек девять жизней, так вот, мол, не была ли Марта в одной из этих жизней крокодилом — бабушка перетасовала все кошачьи жизни и сказала, что никакого крокодильего прошлого у Марты нет… Но Ваня все равно сомневался: может, тогда будущее у кошки не совсем беспорочное…
Кошка Марта казалась сверхпослушной, внешне это выражалось в том, что как ты ее ни положишь — позы она не поменяет… До тех пор, пока ты не отвернешься. Шишок проделывал над гибким кошачьим телом различные опыты: закручивал — Марта соглашалась быть хоть спиралью ДНК, лишь бы Шишку угодить, держал вниз головой — Марта терпела, сажал себе на колени кверху лапами — Марта стоически выносила и это. Правда, после ее наглаживали, как парадный костюм, и давали плошку молока. Даже кошкина пятнистость радовала домовика: дескать, точь-в-точь, как их камуфляжная форма, и не взять ли нам Марту с собой… Но тут Василиса Гордеевна воспротивилась: а я с кем останусь, когда вы все укатите?!
— Действительно! — чесал в затылке Шишок. — Придется оставить тебя, Марта, дома, хоть ты и выглядишь, как полковой командир!
Ваня перестал ходить в школу — чего уж тут… Да и бабушка Василиса Гордеевна обещалась спроворить такую справку, что не подкопаешься, как, мол, вернешься — снесешь директору.
Для Златыгорки Василиса Гордеевна сшила удивительную плащ-палатку из брезента. В спине камуфляжной куртки проделали дыры, куда продевались крылышки, ну а уж сверху надевался плащ. Посестрима со скрипом и тяжкими вздохами примеряла новую одежку — скрытые, крылышки казались чудовищным горбом… Но что поделаешь: горбатая — зато не крылатая!
Соловейко недоумевал:
— Зачем самую красоту прятать? И летать тогда как?
Жаворонок высказывал опасения:
— А нам с тобой они не вздумают костюмы сшить? Я надысь видел пса в лапсердаке — ужас!
— Пущай только попробуют!
Пару раз в избу забредал сосед Коля Лабода, но Ваня был начеку: Златыгорку прятали в сенной чулан. Коля просил взаймы, а сам шарил глазами по сторонам, неуклюже выпытывая: а разве к ним никто нынче не прилетел?..
— На самолете, что ль? — прикидывалась Василиса Гордеевна. — Не-е, никто у нас не был…
Вдруг соловей, подружившийся в конце концов с воробьями, юркнул с весенней воли в открытую форточку, и Коля принялся тыкать в него пальцем: а это тогда кто?! Ваня пожал плечами, дескать, случайная птица в окно залетела… Соловейко возмутился:
— Я — случайная птица?! Да закономернее соловья ничего на свете нет!
Мальчик знаками попросил его на время удалиться — жаворонок сидел в чулане, на плече посестримы. Разобиженная птаха, выпархивая в окошко, просвистела:
— Могу и вовсе не ворочаться! Подумаешь! Только хозяйку жалко… Заклюете вы ее тут!
Ваня с опаской покосился на Колю, но, как и следовало ожидать, тот ни словечка из птичьих речей не понял.
А Василиса Гордеевна соседу даже денег одолжила, чего никогда не делала. Но Коля и деньгам не обрадовался, заглянул на прощанье под стол и удалился. Подошли к окошкам — поглядели в тщедушную Колину спину.
— Жалко его, — сказала бабушка. — Да ведь куда! Потом хуже будет… Нехай думает, что она ему привиделась… Ничё, счас пойдет нажрется — да и забудет про все…
— Дурак он будет, ежели забудет! — сказал Шишок. — Я бы на его месте не забыл…
А Ваня Житный, высунувшись в форточку, принялся выкликать соловушку, вертайся, де, чего обиделся?.. Бабушка пошла выпускать Златыгорку из чулана. А домовик случайно сел на пульт — и телевизор опять включился.
На сей раз по телеку казали трупы… Шишок глаза выпучил от изумления: дескать, всего я ожидал от энтого каженника, но тако-ого!..
За кадром говорили, что это сорок пять мирных албанских жителей, расстрелянных югославской полицией у деревни Рачак, в Южной Сербии. А вот младенец, захлебнувшийся в крови собственной матери. ОБСЕ подтверждает все факты. Мировая общественность возмущена до предела!
— Ой, вру-ут! — закипятился домовик. — Эй, мировая общественность, ты их не слушай, ты сюда смотри! — И ткнул пальцем в экранного младенца. — Гляньте: это ж кукла! Ну и ну! Почто они глаза мировой общественности замазывают?! — оглянулся постень на Ваню. — А тут, — Шишок продолжал тыкать в экранных мертвяков, — навьё все несвежее, лежалое… Могилы, знать, раскопали да стаскали сюда навяков, видать, чтоб этот, как его… «ОБОССЭ» полюбовался. Срамота! Во-во, гляди, хозяин: этот навяк лет пять уж как упокоился… А эта навячка лежала в земле полгода… Я их, как облупленных, знаю — навяков этих… Дату смерти могу указать с точностью до минуты! Это кто ж такой спектакль устроил, заставил мертвяков роли играть? Посмертно записали в актеришки! Бр-р! Совсем охренел твой каженник!
А по телевизору вещали: переговоры в Рамбуйе по вине сербов фактически сорваны, Милошевич уперся и своих позиций не сдает. Госсекретарь Соединенных Штатов Мадлен Олбрайт заявляет, что пора положить этому конец…
— Конечно, пора положить конец брехне вашего каженника! Долго я терпел, но и мое ангельское терпение лопнуло! — воскликнул Шишок и так бабахнул по телевизору кулаком, что расплющил ящик в лепешку — только горячие внутренности брызнули во все стороны. Какая-то деталька угодила в Марту, мирно спавшую на валике дивана. Кошка отчаянно мяукнула и унеслась в кухню жаловаться бабушке на дурное обращение.