Друг детства Мегрэ
Шрифт:
Ему надоело смотреть, как она, словно башня, торчит посреди комнаты.
— Сядьте, — раздраженно приказал он.
Она с невозмутимым видом отрицательно покачала головой.
— Я еще раз задам вам вчерашние вопросы. Но предупреждаю: на сей раз вас могут привлечь к ответу за дачу ложных показаний, если вы будете умалчивать о том, что вам известно.
Эти слова не произвели на нее ни малейшего впечатления, а в ее глазах даже как будто промелькнула искорка. Было ясно: она его не боится. Да и не только его.
— Кто-нибудь
— Нет.
— А на другие этажи?
— К дантисту приходила пожилая дама.
— Знакомы ли вы с Франсуа Паре?
— Нет.
— Высокий, плотный мужчина лет пятидесяти, с редкими волосами и черными усиками.
— Может, и знакома…
— Обычно он приходил по средам к половине шестого. Приходил ли он вчера?
— Да.
— В котором часу?
— Точно не скажу. Раньше шести.
— Долго ли он оставался наверху?
— Нет, тут же спустился.
— Он ни о чем вас не спрашивал?
— Нет.
Она отвечала как автомат, лицо ее при этом оставалось неподвижным, глаза неотступно следили за Мегрэ, будто она ждала с его стороны подвоха. Способна ли она покрывать кого-либо? Отдает ли себе отчет в важности своих показаний?
На карту была поставлена судьба Флорантена: ведь если никто не входил в дом, версия друга детства Мегрэ была ложью, а значит, не было ни звонка в дверь, ни посетителя, ни сидения в стенном шкафу, просто Флорантен сам преспокойно прикончил свою подружку.
В окошко постучали, Мегрэ впустил Лапуэнта.
— Один из моих инспекторов, — представил он его привратнице. — Еще раз прошу вас взвешивать каждое слово и говорить только то, в чем вы уверены.
Еще ни разу в жизни не приходилось ей играть столь важную роль, должно быть, внутренне она ликовала. Шутка ли — сам полицейский начальник чуть ли не молил ее о помощи.
— Не появлялся ли Франсуа Паре дважды?
— Нет.
— Вы уверены, что не пропустили его?
— Да.
— Но ведь вы иногда отлучаетесь, к примеру на кухню.
— Но не в этот час.
— Где установлен телефон?
— На кухне.
— А если кто-то позвонил?
— Никто не звонил.
— Говорит ли вам что-нибудь фамилия Курсель?
— Да.
— Почему вам знакомо это имя и не знакомо имя господина Паре?
— Потому что он почти постоянно проживал здесь десять лет назад. Ночевал, появлялся на людях с девицей Папе.
— Он был с вами запросто?
— Здоровался.
— Он нравился вам больше других?
— Он был вежливее.
— А сейчас он часто остается по четвергам на ночь?
— Это не мое дело.
— А не приходил ли он вчера?
— Нет.
— Вам знаком его автомобиль?
— Он голубой.
Она произносила слова ровным безразличным голосом. На Лапуэнта это произвело впечатление.
— Известно ли вам, как зовут хромого?
— Нет.
— Он никогда к вам не заглядывал?
— Нет.
— Фамилия его Ламотт. А его вы тоже вчера не видели?
— Нет.
— Ни рыжего парня по фамилии Бодар?
— Я его не видела.
Мегрэ захотелось схватить ее и потрясти, как трясут копилку, чтобы из нее высыпалась мелочь, — может, она хоть тогда заговорила бы.
— Словом, вы утверждаете, что Леон Флорантен оставался наедине с Жозефиной Папе?
— Меня там не было.
Это становилось невыносимым.
— Но ведь, если верить вашим показаниям, это единственно возможный вывод.
— Я тут ни при чем.
— Вы не выносите Флорантена?
— Это мое личное дело.
— Можно подумать, что вами руководит личная месть.
— Думайте, что хотите.
Что-то тут было не так, Мегрэ это чувствовал. Даже если допустить, что подобная бесстрастность — ее обычное состояние, что она всегда говорит таким ровным голосом, используя как можно меньше слов, все равно что-то не клеилось. Либо она смело лжет по одной ей известной причине, либо просто недоговаривает.
Было очевидно, что она настороже, пытается предугадать вопросы.
— Скажите, госпожа Блан, вам угрожали?
— Нет.
— Предположим, убийца Жозефины Папе угрожал расправиться с вами, если вы заговорите…
Она мотнула головой.
— Дайте мне закончить. Сказав правду, вы позволите нам задержать его и обезвредить. Умалчивая о ней, вы идете на риск: он может счесть более благоразумным убрать вас.
Почему-то вдруг при этих словах в ее глазах промелькнула ирония.
— Убийца редко останавливается перед устранением неудобного свидетеля. Могу привести вам сколько угодно примеров. Если с вашей стороны не будет доверия, мы не сможем охранять вас.
Несколько секунд Мегрэ надеялся. Не то чтобы она из каменной глыбы превратилась в человека, но что-то в ней все же дрогнуло, ожило, покачнулось.
Мегрэ напряженно ждал.
— Ну так что? — наконец спросил он.
— Ничего.
— Пошли, Лапуэнт, — позвал доведенный до предела Мегрэ и, очутившись на улице, подвел итог: — Я почти уверен: она что-то знает. Только вот вопрос: так ли она глупа, как кажется.
— Куда теперь, шеф?
Мегрэ ответил не сразу. Оставался еще страховой агент, но пока его не было в Париже. Мегрэ совершенно не представлял себе, что делать дальше.
— На бульвар Рошешуар.
Мастерская Флорантена была на запоре, сосед-художник крикнул им:
— Никого нет.
— Давно он ушел?
— Днем я его не видел. Вы из полиции?
— Да.
— Так я и думал. Со вчерашнего дня кто-то постоянно крутится во дворе и следует за ним по пятам, стоит ему выйти. Что он натворил?
— Мы даже не знаем, натворил ли.
— Он и вправду подозрительный!
— Вот видите.
Художник, видно, любил почесать язык, но целый день был лишен такой возможности.